Публикуемый ниже материал представляет собой один из разделов книги «Господь — Знамя мое» и предоставлен для размещения в епархиальном журнале одним из авторов этого издания — Владимиром Михайловичем Курылёвым. В ближайшее время планируется выход дополненного и исправленного третьего выпуска этой книги. Это коллективный труд из серии: духовно-нравственные и исторические традиции Русской Армии. После издания двух книг под научной редакцией и при участии православного катехизатора в Вооруженных силах и правоохранительных органах полковника ВВС запаса Курылёва Владимира Михайловича эти книги стали настольными у многих священнослужителей, духовно окормляющих силовые структуры и офицеров-руководителей. В. М. Курылёв является кавалером ордена прп. Сергия Радонежского III степени и ордена Почета России и принимает активное участие в духовной работе, проводимой священнослужителями Московской епархии в воинских частях и правоохранительных органах Подмосковья.
Предоставляем возможность читателям ознакомиться с одной из глав вышеуказанной книги.
Основой воспитания и обучения личного состава русской армии во все периоды ее развития являлось православие. Одним из каналов религиозно-нравственного воздействия на воинов служило военное духовенство. Оно делило с армией и флотом все тяготы боевой и мирной воинской жизни и немало содействовало в воспитании всех категорий военнослужащих.
История возникновения
и совершенствования структуры
управления военного духовенства
в Русской армии
В полной мере о военно-религиозной службе в Русской армии мы вправе говорить с момента появления самой постоянной армии, а это произошло, как мы знаем, в первой четверти XVIII в.
Правда, было бы несправедливо не вспомнить, что еще в допетровское время появились ее первые признаки. Об этом, в частности, свидетельствует документ, датированный 1647 г. «Учение и хитрость ратного строя пехотных людей», где впервые упоминается полковой священник. На основании этого факта первые назначения в полки особых священников можно отнести ко времени царствования государя Алексея Михайловича (1645—1676 гг.). Во времена царя Федора Алексеевича (1676—1682 гг.) организация полковых церквей осуществлялась при непосредственном участии самодержца. Он сам предписывал Патриаршему приказу назначать церковнослужителей и определять количество церковной утвари в полк.
Однако в полной мере о деятельности священнослужителей в воинской среде можно говорить только с момента создания регулярной армии и узаконенной формы деятельности в ней священников. При этом необходимо учитывать, что становление и полноценное функционирование военно-религиозной службы произошло не сразу. Путь становления занял столетия.
Известно, что в первой четверти XVIII в. правительство императора Петра I произвело коренную реорганизацию вооруженных сил. Была упразднена прежняя военная организация: дворянское ополчение и стрелецкое войско. С 1699 г. введена рекрутская повинность, единая система воинских званий и твердые основы прохождения службы.
В 1716 г. впервые в уставах Русской армии появились отдельные главы «О священнослужителях», которые определяли их правовое положение, основные формы деятельности, обязанности, но не указывали, кем последние должны быть определены. С 1721 г. эта обязанность возлагалась на Святейший Правительствующий Синод, центральный орган управления церковными делами и имениями. Однако Синод, не имея в своем распоряжении кандидатов, предоставил это право Преосвященным тех епархий, в округах которых находились полковые команды. При этом Св. Синод предписывал епархиальным Преосвященным назначать в полки священников «искусных» и известных им по своему благонравному поведению, которые должны служить примером для прихожан. На содержание их с Патриаршей области и архиерейских епархий собирали по гривне с церкви, которые отправлялись в армию. Эта на первый взгляд сложная система комплектования и финансирования военного духовенства приобрела впервые элементы стройности и правовой обеспеченности, что, в свою очередь, привело к значительному повышению эффективности религиозно-нравственного воздействия на воинов и усилению ответственности священников за свою деятельность.
Параллельно с совершенствованием сухопутных войск в эпоху императора Петра I строился военный флот. По мере его роста увеличивалось число матросов на корабле. Если в 1713 г. на самом большом корабле «Полтава» по расписанию полагалось при наступательных действиях 460 человек, а при оборонительных только 300, то в 1718 г. появляются суда, на которых экипаж достигал 800 человек. В результате возник вопрос о судовых священнослужителях.
В апреле 1717 г. по указу царя было решено «В Российском флоте содержать на кораблях и других военных судах 39 священников». При выполнении этого указа правительство остановилось на белом духовенстве. Служба в военном флоте прельщала не многих. Например, в летнюю кампанию 1718 г. священников из белого духовенства оказалось во флоте всего 4 человека.
Это объяснялось неведомой суровой природой Прибалтийского края, которая ассоциировалась у большинства с Сибирью. Кроме того, само учреждение флота императором Петром I многим казалось греховной «мирской затеей». Неудача с призывом на флотскую службу белого духовенства побудила правительство искать священников для флота среди монашествующих, которые не могли отказаться от назначения, так как были связаны обетом послушания. Поэтому с 1719 г. утвердилась практика назначения на флот монашествующих лиц.
Право назначения иеромонахов для службы на флоте, до учреждения Святейшего Синода, фактически принадлежало Александро-Невской лавре. С 1721 г. эти права перешли к Синоду. Он предписывал Преосвященным разных епархий высылать необходимое число иеромонахов для комплектования военно-морского духовенства. На практике дело было поставлено так, что отдельные священники назначались только на более крупные суда — корабли и фрегаты, а мелкие суда имели одного священника на нескольких.
Права, обязанности и материальное положение флотского духовенства, а также религиозно-нравственные отношения служащих на военных судах были определены в Морском уставе, утвержденном в 1720 г. Через год была обнародована инструкция флотским иеромонахам «Пункты о иеромонахах, состоящих во флоте», где регламентировались их поведение и взаимные отношения между собою и служащими на корабле.
Регулярные военные походы армии, увеличение численности военного духовенства привели к необходимости создания специального органа управления. Этим объясняется появление при Петре I по примеру западных штабов должности полевого обер-священника. Согласно уставу 1716 г., полевой обер-священник полагался при фельдмаршале или генерале, командующем армией. Первый известный пример назначения на должность полевого обер-священника относится к 1746 г., когда, по просьбе главнокомандующего армии генерал-фельдмаршала Ласси, Святейший Синод назначил протопопа Антипа Мартемьянова.
Аналогичные организационные нововведения происходили и на флоте. Морской устав 1720 г. предлагал поставить во главе всего флотского духовенства одного начального священника. Поскольку на флоте по известным причинам служили иеромонахи, то и управление ими было поручено начальному иеромонаху или обер-иеромонаху. В помощь ему в период царствования Петра I во все эскадры назначались особые начальствующие иеромонахи, в первые годы называвшиеся также префектами.
Так складывалась система управления военным духовенством. Само собою понятно, что это управление получило вполне определенную и прочную организацию не сразу. На первых порах здесь было много неустоявшегося, и только к концу царствования императора Петра I институт обер-священников (обер-иеромонахов), стоявших во главе военного духовенства, упрочился и получил на практике более или менее законченный вид. Таким образом была создана и начала функционировать военно-религиозная служба как централизованная организация, предназначенная для обучения и нравственного воспитания военнослужащих.
До вступления на престол императора Павла I структура управления военным духовенством особых изменений не претерпела. Корабельные и полковые священники оставались в двойном подчинении. В организационном плане — Святейшему Синоду и военному руководству, а в делах церковных — епархиальным управлениям и Преосвященному, в епархии которого квартировался тот или иной полк. И только в случае проведения кампаний или боевых действий Святейшим Синодом назначался полевой обер-священник (на флоте — обер-иеромонах), которому на это время подчинялись священники частей, а в обычной жизни они опять поступали в ведение епархиальной администрации и сливались с епархиальным духовенством.
В годы правления императора Павла I ведомство по управлению военным духовенством претерпело значительные изменения. При поддержке императора оно обособилось от епархиального, переподчинило себе все его функции по руководству полковыми священниками в мирное время и вело свою независимую политику. В частности, в указе от 4 апреля 1800 г. император Павел I объявлял:
«… положенный полевой обер-священник как в военное время и тогда, когда войска в движении, равно и в мирное время, иметь должен в ведении своем всех священников армии… без одобрения оного полевого обер-священника никаких перемен по части армейских священников не чинить». Святейший Синод, со своей стороны, предписывал всем епархиальным архиереям поддерживать тесную связь с полевым обер-священником при подборе кандидатов для службы в армии и на флоте. Так начинался процесс относительного обособления военного духовенства от епархиального, появления священнослужителей, основной миссией которых было религиозно-нравственное воспитание воинов, совершение религиозных обрядов в армейских условиях.
Этому процессу способствовало также объединение армейского и флотского духовенства, сосредоточение его управления в одних руках — полевого обер-священника армии и флотов. Эта должность становилась постоянною. Первым на нее был назначен протоиерей П. Я. Озерецковский (занимал должность в 1800—1807 гг.). Расположение императора Павла I и право личного доклада императору ставило его в исключительное положение в управлении военным духовенством.
Наряду с централизацией шел и поиск форм управления низовыми структурами военного духовенства. В частности, в инструкции полевым обер-священникам 1797 г., в связи с увеличением объема работы по руководству полковым духовенством, было предоставлено право избирать «достойнейших священников по дивизиям, чтобы они имели частное над прочими смотрение и в назначенное время о состоянии духовных лиц рапортовали». Таким образом, постановление учреждало еще один особый орган в управлении военным духовенством — дивизионных благочинных, которые призваны были содействовать полевому обер-священнику в управлении духовенством.
После смерти Павла I были предприняты попытки вернуться к старой схеме управления военным духовенством. Резко ограничивалась власть обер-священника армии и флотов, восстанавливался прежний порядок назначения, увольнения, награждения военного духовенства и т. д. Однако, как свидетельствуют источники, однозначного возврата к прошлому не произошло. Факты говорят о другом. Сосредоточение всего управления военным духовенством в Святейшем Синоде при масштабах существовавшей армии крайне затрудняло его работу, обременяло его канцелярию перепиской, ведением учета и т. д. В связи с этим в 1803—1806 гг. были изданы указы, которые значительно расширили права законного участия обер-священника в управлении военным духовенством. Он, как и раньше, представлял свои предложения в Святейший Синод по определению священнослужителей в полки, назначению им пенсии и наград. Все это ставило его ведомство в одинаковое положение с епархиальными, тем самым окончательно обрисовало и определило его место в синодальном управлении.
Одновременно тяжело, в ведомственной борьбе шел и дальше процесс обособления военного духовенства от епархиального. Например, с 1812 г. в Святейшем Синоде неоднократно возникали вопросы о подведомственности различных неподвижных церквей, но окончательное определение по этому вопросу состоялось лишь в 1826 г., когда было объявлено, что все церкви при сухопутных и морских госпиталях, крепостях, портах, гарнизонах переходят из епархиального подчинения в ведомство обер-священника армии и флотов. Так постепенно расширялись права, полномочия и сфера влияния военного духовенства.
В 1815 г. с определением состава Главного штаба была введена должность обер-священника Главного штаба. Ему предписывалось быть священником всех частей, которые входили в состав гвардейского корпуса. С наименованием в 1830 г. гвардейского корпуса «отдельным», его должность стала именоваться «обер-священник Главного штаба и отдельного гвардейского корпуса», а с переподчинением ему в 1844 г. священников гренадерского корпуса — «обер-священник гвардейского и гренадерского корпусов». Таким образом, в связи с положением, которое занимала гвардия в системе Вооруженных сил, параллельно с ведомством обер-священника армии и флотов, было создано ведомство обер-священника Главного штаба «гвардейского и гренадерского корпусов». Такое положение привело к двоевластию в одном по существу ведомстве, а в конечном итоге, хоть и временно, к нарушению единства военно-духовного управления.
В 1858 г. обер-священники были переименованы в главных священников. Один назывался «главным священником Главного штаба и отдельных гвардейского и гренадерского корпусов», а другой — «главным священником армии и флотов». Назначались они властью царя из лиц белого духовенства при том только различии, что главный священник Главного штаба по непосредственному усмотрению царя, а главный священник армии и флотов из кандидатов, представленных Святейшим Синодом. Они обязаны были наблюдать за службой подчиненного им духовенства, его поведением, заботиться об охране его прав и преимуществ, о материальном обеспечении, ходатайствовать о награждении достойных и назначении уволенным пенсий и пособий, наблюдать за правильным и законным употреблением церковных сумм и т. д. По своим правам они были поставлены наравне с епархиальными Преосвященными.
По сравнению с жалованьем воинских чинов главные священники пользовались привилегиями генерал-майора. В отношении к подчиненному духовенству они являлись высшей инстанцией по всем церковным делам своего ведомства. Свои административные распоряжения главные священники посылали в виде ордеров. Это была особенность, указывающая, что отношения главных священников к подчиненному духовенству принимали характер воинской дисциплины. В рассматриваемый период совершенствовались и вспомогательные органы военно-духовного управления. В частности, в состав действующей армии была введена должность полевого обер-священника. Он, как правило, назначался Святейшим Синодом из кандидатов, представленных главным священником армии и флотов, при согласовании с главнокомандующим той армии, в которую он назначался. Ему подчинялись все полковые священники армии, а в военное время — духовенство постоянных и временных госпиталей, находившихся на территории, объявленной на военном положении. Он, в свою очередь, подчинялся непосредственно главному священнику армии и флотов и обязан был информировать его о состоянии дел в армии.
С появлением в Русской армии специальных корпусов для проведения самостоятельных действий, в составе его штаба полагался особый корпусной священник. Примером может служить деятельность обер-священника отдельного Кавказского корпуса. Учитывая сложность решаемых корпусом задач, обер-священнику предоставлялась определенная самостоятельность, расширялись его полномочия, совершенствовалась структура его канцелярии. В 1845 г. он имел в своем подчинении 466 священнослужителей, 156 церквей. Ему предоставлялось право определять благочинных, выбирать и утверждать старост, снабжать церкви антиминсами и миром, увольнять священнослужителей в отпуска на определенные сроки и т. д.
Так шаг за шагом, с совершенствованием структуры Вооруженных сил совершенствовалась военно-религиозная служба в русской армии. Особое место в ряду преобразований, по своим последствиям, в том числе и для системы управления военным духовенством, сыграла военная реформа 60-70-х гг. XIX в. Характер изменений в военно-религиозной службе отразило «Положение об управлении церквами и духовенством военного ведомства», утвержденное 12 июня 1892 г.
Согласно принятому положению, начальствующее лицо над военным духовенством было названо «протопресвитером военного и морского духовенства». Для него был утвержден специальный штат управления. По рангу протопресвитер приравнивался к архиепископу в духовном плане и генерал-лейтенанту в военном. Он имел право на личные доклады царю. По делам церковного управления он получал указания только от Святейшего Синода, а по делам военного ведомства от военного и морского министров. В военное время протопресвитер военного и морского духовенства обязан был представлять Святейшему Синоду для утверждения кандидатуры полевых священников, для каждой из формируемых армий.
При протопресвитере, согласно утвержденным штатам, имелось духовное правление из трех человек, избиравшихся им из подведомственных ему и находящихся в Петербурге «благонадежных протоиереев и священников». При правлении состояли также два сверхштатных члена. Все они утверждались Святейшим Синодом, а председательство в правлении предоставлялось старейшему из его членов. Синод утверждал также делопроизводителя, который руководил канцелярией. Ему подчинялись столоначальник и регистратор. Делопроизводитель подчинялся обер-прокурору Синода. Впоследствии было утверждено также положение о помощнике протопресвитера, а в 1915 г. при нем на время войны учреждалась должность секретаря.
Следующей ступенькой духовного управленческого аппарата в армии и на флоте в начале XX в. являлся институт дивизионных благочинных. Они назначались и увольнялись протопресвитером и обязаны были регулярно посещать подведомственные им церкви, следить за преподаванием Закона Божиего в полковых учебных командах, рассматривать жалобы военных и светских лиц на полковых священников.
Основная работа по религиозному воспитанию военнослужащих, согласно организационно-штатной структуре, как и раньше, ложилась на полковых священников. В назначенный командиром час они обязаны были совершать богослужения в полковых церквах в воскресные, праздничные и «высокоторжественные» дни, поучать воинов «истинам православной веры и благочестия», вести беседы и чтения, утешать больных в лазаретах. В их обязанности входило также ограждение военнослужащих «от вредных учений», исправление «нравственных недостатков», предотвращение «отступления от православной веры».
Полковые священники подчинялись благочинным и докладывали им о проделанной работе, моральном состоянии войск, трудностях. Благочинные, в свою очередь, периодически информировали протопресвитера военного и морского духовенства и Святейший Синод, а последние — царя. Так информация о «душевном» состоянии войск достигала вершины пирамиды власти.
С установлением протопресвитера во главе военного духовенства, с созданием вспомогательных органов управления идея отдельного военно-духовного управления воплотилась в стройном административном механизме. Таким образом, можно отметить, что только к началу XX в. в Русской армии сформировалась такая военно-религиозная служба, на которую мы зачастую ссылаемся, обращаясь к ее истории.
В целом штатно-должностная структура военного и морского духовенства, как показывает исторический опыт, позволяла успешно проводить в войсках работу по религиозно-нравственному воспитанию военнослужащих, изучать и оперативно воздействовать на моральное состояние войск, укреплять их благонадежность.
В. М. Курылёв
