Не только из чувства личного долга перед памятью митрополита Никодима, моего духовного отца и наставника, друга и брата, но и ради свидетельства о самоотверженном служении великого иерарха Русской Православной Церкви испросил я благословение Святейшего Патриарха Алексия II издать книгу благодарной памяти с воспоминаниями тех, кто знал владыку, прошел вместе с ним свое духовное поприще или, вдохновленный примером его служения, зажегся огнем любви ко Христу и Ему посвятил свою жизнь.
Меня подвигнули на это и приближающиеся даты —
На страницах книги читатель встретится лишь с православными авторами, за исключением кардинала И. Виллебрандса, на глазах которого скончался владыка митрополит — его рассказ о последних минутах жизни архипастыря Русской Церкви является историческим документом. В основном же это православное свидетельство о человеке Церкви для православных России.
В течение более чем тридцатилетнего епископского служения я прошел и «эпоху митрополита Никодима», и успел ощутить на себе веяния быстро изменяющейся обстановки в России. Исходя из личного опыта даже столь малого в историческом плане отрезка времени, могу с убежденностью сказать, что нельзя давать оценку деятельности иерархов минувших десятилетий, не учитывая той обстановки и тех реальностей жизни, в которых они тогда находились. Порой же, как мне, к сожалению, приходится наблюдать, некоторые невольно грешат тем, что смотрят на то время, время митрополита Никодима, и на него самого «с колокольни» нынешних условий жизни Русской Православной Церкви, не учитывая, что они в корне отличаются от той страшной эпохи физических и изощренных моральных гонений на Церковь.
Это наглядно проявляется, в частности, в оценке экуменической деятельности митрополита Никодима, когда подходят к ней с точки зрения взглядов, бытующих сейчас в некоторых церковных кругах.
В этом отношении интересно было познакомиться с некоторыми мыслями, как он их сам назвал, митрополита Сурожского Антония, изложенными им в письме на имя Святейшего Патриарха Алексия II для участников Архиерейского Собора Русской Православной Церкви, проходившего в феврале 1997 года. Приведу из них то, что относится к нашей теме.
«Мы никогда не должны забывать того, что нам, нашей Русской Церкви дано было экуменическим движением, — пишет владыка Антоний. — В сороковых годах оно оказалось единственно открытым путем для нашей Церкви установить законные отношения с Церквами Запада и западным миром, тогда, когда все щели были закрыты наблюдением и деятельностью советской власти…
В те дни в экуменическом движении были как бы две ветви, две возможности искреннего сотрудничества: поиски воссоединения Церквей и возможность сотрудничества в делах милосердия и обновления общественности. Последняя область особенно интересовала советскую власть, и мы должны отдать должное и митрополиту Николаю, и митрополиту Никодиму, и многим их сотрудникам в том, что они сумели остаться чистыми перед Богом и перед родной Церковью и народом, принося свое свидетельство истины и крестного пути Русской Церкви.
В течении восьми лет я имел счастье переводить для митрополита Никодима и открытые его выступления, и многие душу переворачивающие частные беседы«.
И далее владыка Антоний говорит: «То было „смутное время“, но и героическое». Погружаясь в это героическое время, читатель обратит внимание и на помещенное здесь воспоминание архиепископа Винницкого Макария, оказавшегося свидетелем потрясшей его личной беседы митрополита Никодима с Генеральным Секретарем ВСЦ доктором Филипом Поттером.
А сколько было их, таких бесед, с переводчиками и без переводчиков, свидетельствовавших о мужественном и нравственном подвиге во имя Церкви ее великого иерарха.
Следует отдельно сказать о едва ли не важнейшей заслуге перед нашей Церковью митрополита Никодима — его неустанной заботе о подготовке достойных священнослужителей. А делалось это, можно сказать, в чрезвычайных обстоятельствах. Чтобы понять их, нужно немного пояснить специфику того времени.
Термин «пробивать» — отражение чисто русского феномена, рожденного действительностью советского периода. В церковном мире он использовался, когда речь шла о достижении неимоверными усилиями какого-нибудь благоприятного решения у власть имущих. Так вот, в то время, когда государственная политика была направлена на уничтожение Церкви в обозримом будущем, митрополит Никодим вопреки этим планам «пробивал» юные кадры Церкви, борясь за каждого человека. Это лично ему и только ему принадлежат заслуги в «омоложении» епископата Русской Православной Церкви.
А происходило это при таком стечении обстоятельств. Государство в то время стремилось активно использовать Церковь в своей внешней политике. Митрополит Никодим, исходя из своих глубоких патриотических побуждений, активно поддерживал это стремление. И в то же время он убедительно ставил вопрос перед властями, что для участия в миротворческом служении нужны молодые, образованные священнослужители. В тех условиях это было единственной «кузницей» таких кадров в Русской Православной Церкви. В результате было создано своего рода «мощное ядро» в нашей Церкви, состоящее из епископов, клириков и мирян, богословски образованных и мыслящих, способных к творческому диалогу — как внутриправославному и общехристианскому, так и с современным миром. Советское государство желало от Церкви только политической пользы, но благодаря напряженным усилиям и творческой мысли митрополита Никодима постепенно возрастала внутренняя сила Церкви. Можно сказать, что за сравнительно короткий срок он вывел Русскую Православную Церковь из внутренней и внешней изоляции.
И хотя к началу «перестройки» в нашей Церкви не нашлось тех необходимых сотен священнослужителей, которые могли бы при новых открывающихся возможностях сразу взять на себя повсеместное восстановление тех видов служения, которые в течение тысячелетия были присущи нашей Церкви, но «никодимовское ядро» оказалось профессионально подготовленным возглавить, творчески вдохновить восстановление, подъем из руин и пепла своей Церкви.
Наглядным тому примером явилась встреча Святейшего Патриарха Пимена и постоянных членов Синода с М. С. Горбачевым в Кремле 29 апреля 1988 года. Она, думаю, была вызвана чисто пропагандистскими целями перед празднованием тысячелетия Крещения Руси и рассматривалась как протокольная. Но в новых условиях перестройки и гласности состоявшаяся беседа оказалась предельно деловой. Членами Священного Синода было поставлено до двух десятков самых неотложных вопросов, касающихся жизни Русской Православной Церкви. Может быть, рано давать оценки, но мне как участнику беседы по ее результатам кажется, что это была историческая встреча.
В последующий период развала СССР как мировой державы Русская Православная Церковь, как всем сейчас очевидно, оказалась жизнеспособной. Жизнеспособным оказалось духовное наследие митрополита Никодима.
Приводимые в книге «Человек Церкви» воспоминания не дают, конечно, ответа на все, что может интересовать современного церковного читателя. Но они, во всяком случае, способны представить всю жизнь митрополита Никодима, с детских лет до кончины охваченную животворным светом и несокрушимой верой в Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа.
Конечно, сегодня расстановка приоритетов в деятельности Русской Православной Церкви другая, и не все то, что было предметом активных забот владыки в его время, актуально для нее. Но я уверен, что не пройдут мимо нашей Церкви многие вопросы, которые стояли перед митрополитом Никодимом. И тогда его опыт, его жизнь и служение могут оказаться вновь в центре внимания.
Эта книга содержит свидетельства тех, кто имеет на это право: матери, друзей детства, духовных чад, собратьев-епископов и представителей Поместных Православных Церквей. Надеюсь, что в других книгах о митрополите Никодиме, которые несомненно будут выходить, авторы проведут более углубленные исследования его служения. Я же выполнил скромную роль собирателя тех воспоминаний, которые еще живы в памяти очевидцев. Сейчас еще преждевременно «по горячим следам» жизни владыки (ведь в 1999 году ему бы исполнилось только 70 лет, он мог бы еще быть среди нас) писать историю нашего времени. Но сохранить для будущих историков подлинные факты и свидетельства очевидцев я посчитал долгом своей архиерейской совести.
+ ЮВЕНАЛИЙ,
Митрополит Крутицкий и Коломенский,
1997 год
