Главная/Библиотека/Проповеди на каждый день/

Неделя 33-я

О мытаре и фарисее

Лк. 18, 10-14
2 Тим. 3, 10-15

Начинается приготовительное к Великому посту время. «Два человека вошли в храм помолиться», — звучат сегодня эти до слез знакомые слова. Хотя нас и много в храме, но Господь всегда видит только двоих. И в последующие недели будут: два сына одного отца; два человека, стоящие один по правую, а другой по левую сторону престола Судии; один идущий в вечную жизнь, а другой — в вечную муку.
А пока — два человека, пришедшие в храм: «один фарисей, а другой мытарь». И вот, мытарь, безжалостный и корыстный сборщик налогов, «пошел оправданным в дом свой более, нежели» фарисей, принадлежавший, по словам Апостола Павла, «к строжайшему в нашем вероисповедании учению»!
Но мало ли удивительного? Не удивительно ли, например, что, по словам Апостола, всегда, «все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы; злые же люди и обманщики будут преуспевать во зле, вводя в заблуждение и заблуждаясь»? Все удивительно и таинственно и в Божьем мире, и в нашей церковной жизни. И надо бы уже привыкнуть, что своей молитвой «да будет воля Твоя», — мы обрекаем себя непрестанно удивляться и недоумевать, а потом — плакать от неожиданного, мудрого и радостного, исхода.
Но вернемся к мытарю и фарисею и прикоснемся к тайне каждого. Господь приоткрывает, о чем «сам в себе» молился фарисей: «Боже! Благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю». Слышишь эту молитву, и чувствуешь, что перед фарисеем все время стена чужих грехов. За этой стеной уютно, потому что на этом фоне растешь и растешь в своих глазах. Но Бога-то за этой стеной совсем не видно!
А что же мытарь? А перед его глазами тоже только стена грехов. Но — грехов собственных. И ему не от кого отворачиваться, не от кого брезгливо отодвигаться. Стоя в храме, он все время помнит, кто он, где он, перед Кем он. Поэтому он не смеет даже «поднять глаза на небо», и только, «ударяя себя в грудь», без конца повторяет: «Боже! Будь милостив ко мне грешнику!»
Господь рассказал эту притчу для тех, «которые уверены были в себе, что они праведны, и уничижали других» (Лк. 18, 9). Он показал, что как нельзя одновременно смотреть вперед и назад, так невозможно видеть одновременно и свои, и чужие грехи. Когда занимаешься разглядыванием чужих, то не видишь своих, и не испытываешь нужды в покаянии. А когда по-настоящему увидишь свои, то обо всем забудешь, и начнешь, как мытарь, бить себя в грудь и плакать: «Боже! Будь милостив ко мне, грешнику!»
Мытарь ощутил духовную нищету, и Бог ему необходим, чтобы хоть во что-то одеться, и «чтобы не видна была срамота наготы» его (Отк. 3, 18). Мытарь открыт Богу, и стоит перед бездной Божьего милосердия, и в этом залог его будущего бесконечного обогащения. А фарисей ушел ни с чем, потому, что у него итак все есть, и Бог ему не нужен. Господь же, как в песне Пресвятой Девы, «алчущих исполнил благ, а богатящихся отпустил ни с чем».
Ладно, если бы фарисей хоть благодарил за помощь в борьбе с грехами. Но чувствуется, что он и не боролся, и не пролил ни пота, ни крови. Все досталось ему с рождения, даром. И он, как тот нерадивый раб, который получил от своего господина один талант, но не преумножил его, гордо заявляет: «вот тебе твое» (Мф. 25, 25). Фарисей хвалится, что у него нет таких грехов, как у «прочих людей». Но что же у него есть? А есть лишь то, что он постится два раза в неделю и дает десятину от всего, что приобретает.
И святая церковь заповедует в эту седмицу как раз не соблюдать поста в среду и пятницу. Это — чтобы мы осознали, что ни среда, ни пятница, ни десятина, — не заменит того, что «важнейшее в законе: суд, милость и веру» (Мф. 23, 23). Суд над собой, милость к падшим, и веру в Бога, Которому все одинаково дороги. Вот «сие надо делать», а потом уж «и того не оставлять».
А некоторые в эту седмицу все равно, вопреки церковному установлению, постятся. Почему же? А потому, что, как у того фарисея, у них ничего нет за душой: ни любви, ни милости, ни веры. У них есть только внешнее, только форма, которую всегда можно предъявить и которой всегда можно похвалиться. Отними у них эту форму, и они сразу почувствуют себя нагими и нищими. Но не перед Богом, а перед теми самыми «прочими людьми», над которыми превозносились, и с которыми не хотели иметь ничего общего.




Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.