В последние три недели перед Великим постом в храме на воскресной всенощном бдении поется псалом
«При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе. На вербах посреди его повесили мы наши арфы…»
Многие библейские ветхозаветные имена, названия городов и стран Церковь Нового Завета воспринимает не только буквально, но и духовно, иносказательно.
Так, Египет — царство материального благополучия, сытости и довольства. Выходя из египетского рабства, многие израильтяне роптали, голодая в пути и с вожделением вспоминая котлы с мясом, которые были у них в Египте. Да, были котлы с мясом, но не было свободы; да, они были сравнительно сытыми, но — рабами.
Вавилон — символ наслаждений, похоти, разврата.
Израиль, Иерусалим, Сион — область духовная. Здесь человек предстоит Богу, общается с Богом, здесь духовность, благочестие, вера.
В Египте человек становится животным.
В Вавилоне — служителем сатаны.
В Израиле человек действительно становится Человеком, потому что он обращен к Вечной Правде.
И потому псалом этот не только о пленных евреях, но и о каждом из нас. Все мы в плену у греха, все мы уведены на чужбину, покорившись своим страстям и похотям — кто делом, кто словом, кто мыслью.
Но о чем поется в этом псалме дальше?
«Там пленившие нас требовали от нас слов песней, и притеснители наши — веселия: „пропойте нам из песней Сионских“».
Враги хотят, чтобы пленники пели и веселились. Нам с вами диавол тоже не велит печалиться о греховности нашей. «Забудь обо всем! Живи — не тужи! Живем один раз! Веселись и наслаждайся! Нет никакого Иерусалима, нет Бога, нет Суда, есть только настоящий миг» — так, вторя вавилонским стражникам, нашептывает нам сатана. Ответим же ему словами израильских пленников, словами, которые звучат в
«Как нам петь песнь Господню на земле чужой? Если я забуду тебя, Иерусалим, — забудь меня десница моя. Прильпни язык мой к гортани моей, если не буду помнить тебя, если не поставлю Иерусалима во главе веселия моего».
Нет, скажем и мы, не время петь, не время веселиться. Если мы не в силах вернуться домой, будем хотя бы вспоминать о доме. Если не можем служить Богу и быть верными Ему, то хотя бы не позволим себе забыть о Нем. Если впали во грехи, дали поработить себя страстям и порокам, то будем помнить, что есть иная жизнь, полная добра и правды, чистоты и красоты. Если оказались во тьме, то не забудем о Свете, о том, что и мы раньше могли видеть Его. Если забудем, то уже никогда не увидим. Если будем помнить, есть шанс вернуться.
Но с чего начать возвращение? С ненависти. Кто не сумеет от сердца возненавидеть врага, тот не сможет победить его. И потому скорбь израильтян обращается в ненависть:
«Припомни, Господи, сынам Едомовым день Иерусалима, когда они говорили: ‘разрушайте, разрушайте до основания его’. Дочь Вавилона, опустошительница! Блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам. Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!»
«Сыны Едомовы» — это грехи наши, это пороки и страсти наши. Они до основания разрушили дом нашей души, попрали все святое. «Дочь Вавилона, опустошительница» — это любовь к наслаждениям века сего. В той душе, где она поселяется, становится пусто, безжизненно. И чтобы вновь оживить ее, нужно быть беспощадным не только к ней самой, но и к «младенцам» ее, то есть даже к пожеланиям, помыслам, противным Богу. Кто не разобьет этих «младенцев», эти желания, при первом их появлении, не разобьет о камень веры, кто даст им вырасти, тот уже не сможет им сопротивляться и снова окажется в плену Вавилонском. А кто сумеет их разбить, тот обретет свободу и мир. Неслучайно поэтому
Надо хорошенько понять, что мы в плену, в рабстве, и от всего сердца возненавидеть это рабство и возжелать свободы. Если с этими чувствами мы начнем Великий Пост, то он и будет путем к свободе, возвращением домой, восстановлением нашего внутреннего Иерусалима.
