Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко,
по глаголу Твоему с миром… (Лк. 2:29)
Какие чудные, вдохновенные слова! Сколько, возлюбленные, в них слышится радостного чувства, духовного удовлетворения, твердой надежды! Это предсмертная молитва Богу глубокого старца, мужа праведного и благочестивого, стоящего на рубеже между настоящей многопечальной жизнью земной и будущей бессмертной, блаженной жизнью загробной.
Старец Симеон, обремененный летами жизни, но жаждавший увидеть Спасителя мира и увидевший Его наконец, с радостным сердцем готов перешагнуть границу земного бытия, перейти в тот лучший мир небесный, где нет печалей и слез, нет болезней и страданий, где одно непрестающее сияние вечной красоты и славы.
В этих словах предсмертной молитвы старца мы слышим голос радости странника, долго ходившего по земле и наконец приблизившегося к родному жилищу. Путник подошел к самым вратам обители небесной. Вот растворятся двери смерти, наступит разлучение души с телом — и путник в новом мире, в родном жилище. Ибо наше жительство — на небесах — учит нас Божественное Откровение, — не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего; с небес ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа, Который уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному телу Его (Флп. 3:20–21; Евр. 13:14). В Символе Веры своей все мы, истинные последователи Христа, ясно и положительно исповедуем ту же истину: ожидаю воскресения мертвых и жизни будущего века.
Истинная, идеальная, подлинная жизнь человеческая — жизнь, соответствующая вполне Богом данному человеку назначению, представляется осуществимой и возможной только за гробом. Только на новом небе и новой земле, где обитает правда (2 Пет. 3:13), после всеобщего воскресения человечества, когда будет соединено все небесное и земное в одну стройную гармонию мира под единою главою Христом (Еф. 1:10), там только и тогда только откроется полнота бытия человеческой жизни, души и тела. Это и есть та самая истинная жизнь наша, которая именуется в слове Божием «жизнью будущего века», «вечной жизнью», «Царством Небесным», «Царством Божиим», «блаженством».
Началась эта жизнь на земле в лице наших прародителей, созданных нетленными и бессмертными, но ими же и нарушилась. Своеволие человека, его гордое, безумное желание жить независимо от Творца, от Того, Кто дал ему бытие и жизнь, Кто указал ему путь жизни и давал ему силу жить, привело себялюбца к отпадению от Бога — Источника жизни. Как ветвь, отломленная от дерева, соками которого питалась, не может развиваться, сохнет, так и человек, отпавший от Бога, лишившийся древа жизни, умер духовно с необходимостью умирать и телесно. В мир вошло беззаконие, грех, смерть, зло, как начало, враждебное Богу. Земля и вся тварь видимая, проклятая за беззаконное дело человека, подверглась суете и тлению, лишилась благолепия и красоты. Появились на земле потопы водные, глады, моры и землетрясения по местам (Мф. 24:7), бури, пожары и губительные ветры. Земля и земная жизнь стала с тех пор юдолью плача, страданий, миром печалей и слез, которые, по слову Божию, сберегаются на день суда (2 Пет. 3:7). В самом человеке, в его внутреннем мире началась жестокая борьба духа и плоти, добра и зла: ибо плоть желает противного духу, а дух — противного плоти: они друг другу противятся (Гал. 5:17).
На земле не стало рая — царства нетления и бессмертия, нарушилась стройная жизнь мира. С тех пор каждый человек, каждая тварь, рождаясь, уже носят в себе начало смерти и должны непременно умереть.
С тех пор мы странники и пришельцы на земле, не имеющие здесь постоянного жительства, а должны искать его в грядущем, за пределами земного бытия, за гробом.
Потерянный прародителями, и в лице их — нами, и вообще человеческой природой рай — блаженство, истинная жизнь, в общении с Богом — возвращены нам Единородным Сыном Божиим, Который после вочеловечения, смерти крестной и воскресения стал нашим Спасителем и всего мира восстановителем в первое достояние (достоинство).
В смерти Богочеловека Христа умерла человеческая природа наша, порабощенная грехом; в воскресении Христа и вознесении Его с человеческой плотью на небеса одесную Бога Отца человечество воскресло для новой жизни — чистой, святой, блаженной, вечной, — потерянной в грехопадении. Бог, по слову Апостола, и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом… и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Иисусе Христе, дабы явить в грядущих веках преизобильное богатство благодати Своей (Еф. 2:4–6). Итак, если вы, говорит Апостол, воскресли со Христом, если жизнь ваша отныне сокрыта со Христом в Боге (Кол. 3:3), то и помышлять должны о горнем, а не о земном (Кол. 3:2). Когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним во славе (Кол. 3:4). Он преобразит грубые тела наши, подвергающиеся ныне разложению и гниению, сообразно телу славы Своей (Флп. 3:21), то есть сделает их чуждыми тления, каким Сам Он явился по воскресении Своем.
Итак, возлюбленные, если для всякого христианина жительство его на небесах (Флп. 3:20), в грядущих веках, то что же такое нынешняя земная наша жизнь, именуемая юдолью плача и скорби, отягченная Божиим проклятием? Имеет ли она теперь смысл, стоит ли ее ценить, любить и жалеть? Ведь несомненно, что мы любим земную жизнь нашу, привязаны к ней, хотя она и очень горька и терниста для нас.
Действительно, если смотреть на нашу земную жизнь без отношения и связи ее с загробной, с жизнью будущего века, то она является загадочной и не дает удовлетворительного ответа на вопрос, зачем она дана нам. Без загробной жизни она — «дар напрасный и случайный», а по определению величайшего ветхозаветного мудреца и опытного наблюдателя жизни является как суета сует, томление духа (Еккл. 1:2, 14), не больше как мертвый хаос. Тогда необъяснимы для духа человеческого антиномии, противоречия земной жизни: рождение и смерть, красота и безобразие, расцвет и гниение, тьма и свет, добро и зло, истина и ложь. Но главная загадка для ума человеческого, обессмысливающая земную жизнь, заключается в том, что нет на земле полного совпадения земных благ с нравственным достоинством человека, нет соответствия между добродетелью и счастьем, несчастьем и наказанием. Люди добродетельные часто страдают, а злые и нечестивые наслаждаются благами жизни. Не напрасно говорит Апостол, что несчастнейшие из людей те, которые ограничивают свои надежды только земной жизнью (1 Кор. 15:19).
При свете Божественного Откровения и в христианстве земная жизнь наша получила величайший и глубокий смысл. С пришествием Спасителя на землю, с Его крестной смертью за род человеческий и воскресением никто из нас, по слову Апостола, не живет для себя, и никто не умирает для себя; а живем ли — для Господа живем; умираем ли — для Господа умираем: и потому, живем ли или умираем — всегда Господни (Рим. 14:7–8).
Сущность всего процесса христианского спасения составляет наше богообщение, наше теснейшее единение с Богом через воплощение в жизни любви к Богу и ближнему. Пребывающий в любви, говорит Апостол, пребывает в Боге, и Бог в нем (1 Ин. 4:16). Если имеете любовь между собой, говорит Христос, вы друзья мои (Ин. 15:14). Пред Своими страданиями Спаситель молился Отцу за всех людей. Как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они (верующие) да будут в Нас едино (Ин. 17:21). Вот истинное назначение и цель стремлений человека! Это непрерывное, постоянное состояние богообщения и есть та вечная жизнь — блаженная жизнь, Царство Небесное, о которых говорит нам Евангелие и к которым мы должны стремиться. А богообщение, святая жизнь, любовь к Богу и ближнему возможна и здесь, на земле, следовательно, и вечная жизнь, Царство Небесное, блаженство начинается в здешней земной жизни и продолжается за гробом… Мы знаем, — говорит святой Иоанн Богослов, — что, веруя в Сына Божия на земле, мы перешли из смерти в жизнь, потому что любим братьев… Всякий человекоубийца не имать живота вечного в себе пребывающа (1 Ин. 3:14–15).
Жизнь человеческая при свете христианства понимается как постоянное движение вперед, как постоянное
Каждому из нас, несомненно, хотелось бы жить полной жизнью человеческой, испытывать всю полноту бытия без всяких лишений, горя, забот, страданий, хотелось бы видеть истину лицом к лицу, наслаждаться истинной красотою, вечно сияющей, носить в сердце постоянную любовь и, так сказать, жить в стихии любви, дышать ею. Но такое идеальное состояние жизни возможно только в Царстве нетления и бессмертия. А мы в этом мире, в этом веке лукавом ходим посреди зла, тления и смерти и должны вести постоянную борьбу с проявлениями зла, с темными силами ада, с похотью плоти и страстями. Через борьбу с грехом и злом просветляется наш дух и очищается тело, и мы становимся все более и более способны вступить в Царство нетления и бессмертия. Некоторые люди — праведники, святые — настолько успевали, живя на земле, развить в себе вечную жизнь, достигнуть постоянного богообщения, настолько очищали тело свое, одухотворяли его, что становились почти уже членами загробного мира, ангелами во плоти, как называет их Святая Церковь. Они были еще в теле, как и мы, а преступали уже часто условия пространства и времени: поднимались для молитвы от земли на воздух, видели отдаленное будущее в жизни людей. После смерти тела их остаются нетленными.
Итак, земная жизнь наша не бессмысленна — только она не цель, а средство воспитания каждого человека для подлинной, человеческой, блаженной жизни, средство обновления и очищения духа и тела человеческого до полной способности вступить в грядущее Царство нетления и вечной жизни во славе с Богом.
Воспользуемся же, возлюбленные, земной жизнью, данною нам Богом каждому на определенный, не нам известный срок, для того, чтобы насадить в душе семена вечной жизни и способствовать всячески им возрастать. Здесь — время сеяния и возрастания, а за гробом — жатва. Сеющий семя добродетельной жизни здесь, на земле, скудно — скудно и пожнет за гробом, а сеющий обильно — обильно и пожнет в нескончаемом Царстве славы со Христом и всеми святыми. Неудивительно, что тот, кто начал уже здесь вечную жизнь, вкусил уже тех благ, которые уготованы всем любящим Бога, благ, которых не видел глаз, не слышало ухо и которых не приходило на сердце человеку (1 Кор. 2:9), — тот всегда будет радостно расставаться со здешней жизнью и будет готов искренне повторить за старцем Симеоном: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко… яко видесте очи мои спасение». Аминь.
