Архимандрит Иоанн (Крестьянкин)
Слово в первую годовщину преставления
Святейшего Патриарха Пимена
Христос воскресе!
Други мои, сегодня 3 мая (20 апреля) исполняется год, как отошел в жизнь вечную ко Господу четырнадцатый Первосвятитель Русской Православной Церкви — Святейший Патриарх Московский и всея Руси Пимен.
Год назад, как и ныне, Церковь оглашалась песнопениями пасхальной радости — радости о победе жизни над смертью. И над гробом почившего Патриарха решительным утверждением звучали слова пасхального канона: «Смерти празднуем умерщвление… иного жития вечного начало!.. Христос воскресе!» Скорбь о кончине, о разлуке растворилась и была побеждена пасхальным радованием. А странное сочетание двух песнопений — пасхального и погребального — наполняло сердца раздумьем о смысле жизни: как завершение земной жизни становится одновременно и началом новой жизни. Жизнь кончилась, да здравствует жизнь!
За этот прошедший год не раз наша память и любовь возвращались воспоминанием к деятельной жизни и образу Первосвятителя. Мы вспоминали о нем особенно в его памятные дни еще и потому, что, отстраняясь временем от последних дней его жизни, мы вернее и глубже видим теперь, кто был рядом с нами, кем он был для нас, какое великое дело совершил он и каких трудов и подвигов стоило ему все это.
Мы много говорили уже о значении его жизни и трудов, но не разу еще не касались сокровенного, последнего подвига Святейшего Патриарха — его умирания в Господе. А ведь именно смерть — логическое завершение всей прожитой жизни, отражение ее. И если смерть грешника люта, то для праведника и жизнь — Христос, и смерть — приобретение (Флп. 1:21). Ибо приобщается он последнему великому таинству и видит Бога не гадательно, но лицом к лицу, и слышит: Приидите, благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие от сложения мира (Мф. 25:34).
И говорить о смерти Божиих людей надо, и знать, и помнить о блаженной кончине их нам с вами необходимо. Ведь и мы не так далеки от великого и страшного последнего дня своей жизни — дня перехода в вечность. И не может человек не страшиться этого дня, ибо для каждого из нас «смерть —
Святейший Патриарх Пимен умер на восьмидесятом году жизни. И мирная христианская кончина его не была ни скоропостижной, ни безвременной: долгие годы недугов и немощей лишили Патриарха возможности самостоятельно передвигаться, много говорить, участвовать зримым образом в общественной жизни и даже в богослужениях. Болезнь сделала его, казалось бы, затворником. Но так ли это? Посмотрим поближе на жизнь Святейшего в этот последний период.
С осени 1985 г. в здоровье Святейшего появились первые признаки грядущей немощи — отказались повиноваться ноги. Обычный ритм и образ жизни пришлось видоизменить, приспосабливаясь к своим возможностям. Прежде он много служил и посещал многие храмы на престольные праздники: московские святыни были дороги ему, они подкрепляли силы его в часы паломничества к ним. И вот от многого пришлось отказаться. Но зато крестовый храм в честь Владимирской иконы Божией Матери, находящийся рядом с комнатой Патриарха, стал местом постоянных богослужений, за которыми он молился.
В Великий пост 1988 г. последний раз проникновенно прозвучала в алтаре Богоявленского собора молитва Первосвятителя нашего: «Да исправится молитва моя…» И тем же постом в день Благовещения архангельское приветствие вознес он Пресвятой Владычице нашей Богородице: «Архангельский глас вопием Ти, Чистая…» И по голосу его никто из присутствующих еще не мог заподозрить, что это последнее его соло, последний дар Богу его певческого таланта.
Болезнь все прогрессировала и вела свое наступление быстро, а Святейший продолжал трудиться с той же исключительной ответственностью, что и раньше, только перенеся труды свои на молитвенный подвиг в затворе и к письменному столу, за которым неукоснительно сам решал все дела. Силы его питало Святое Причастие.
В октябре 1988 г. врачи дают мрачные прогнозы о развивающейся болезни и обещают ему полугодовую мучительную кончину. Предлагаемую операцию Святейший отклонил кратким: «На все воля Божия. Нет, категорически нет!» И продолжал трудиться, будто не было решительного определения о нем.
Несколько раз приступал он к Таинству Елеосвящения (Соборования) в те дни, когда все — и сам он, и окружающие — видели, что жизнь готова прерваться. Врачи отступили, их средства были бессильны, по их определениям Святейший жил только молитвой.
В Великий пост 1990 года Святейший продолжал свои труды: подписывал многочисленные грамоты ко дню Святой Пасхи, просматривал множество документов. Возглавил заседание Священного Синода, на котором окончились работы по подготовке канонизации отца Иоанна Кронштадтского. Он жил и трудился уже целый год после определенного ему врачами срока.
На Страстной седмице, во вторник, Святейший попросил его пособоровать, и к нему был приглашен духовник
В Великий четверг после евхаристического канона Святейший Патриарх сам прочитал молитвы, положенные на освящение святого мира, и благословил небольшой сосуд с вновь сваренным миром, осенив его трижды крестным знаменем. После этого архиепископ Алексий причастил Святейшего Святых Христовых Таин.
Торжественно прошло ночное пасхальное богослужение. Звонкие детские голоса учеников воскресной школы Богоявленского собора радостно восклицали: «Воистину воскресе!» А Святейший, уже совсем слабый, молился, лежа в постели, в последнюю пасхальную заутреню в своей жизни; на глазах у него были слезы.
Второго мая вечером Святейший попросил причастить его Святых Таин. И в 8 часов утра 3 мая началась последняя в жизни Святейшего Патриарха Пимена Божественная литургия. Причащался Святейший
После Литургии Святейший благословил назначенное на 10 часов утра этого дня заседание Священного Синода. И собрались «преемники апостолов от конец», благословленные на труды последним его Первосвятительским благословением — благословением Божиим собрались к смертному одру того, кто девятнадцать лет был отцом отцов и благословлял их дела и начинания.
В 3 часа дня Святейший встал, ему помогли пересесть в стоящее рядом кресло. Он трижды глубоко вздохнул и затих. Так мирно отошел ко Господу четырнадцатый Патриарх Московский и всея Руси Пимен на девятнадцатом году своего Первосвятительского служения.
Крестный путь завершен, и Воскресший Христос принял душу его от великих трудов и подвигов в вечную радость. Блажени… умирающие о Господе (Откр. 14:13).
Посмотрите, дорогие мои, родные чада Божии и Церкви, на кончину наших Первосвятителей, начиная от ныне канонизированного Святейшего Патриарха Тихона, его преемников Святейших Патриархов Сергия и Алексия до ныне поминаемого Святейшего Патриарха Пимена. Неужели праведная их в Боге жизнь не откроет пред нашим взором чуда промыслительного действия руки Божией, покоящейся на наших Первосвятителях, а через них на нашей Церкви и на нас.
Святейший Патриарх Тихон, терновым венцом которого были и клевета, и откровенная ложь, и заточение, в день радостного праздника Благовещения Пресвятой Богородицы завершил свой крестный путь. Отслужив у престола Божия свою последнюю Божественную литургию, он в тот же день со словами: «Слава Тебе Боже, слава Тебе Боже, слава Тебе Боже!» — предал многострадальную праведную душу свою в руце Божии. Не прошло и века, как весь мир, верующий и неверующий, объявил его избранником Божиим и святым угодником.
Святейший Патриарх Сергий… Не явил еще Господь миру вполне его сокровенного подвига. Он продолжает нести и по смерти тяготу непонимания от многих, а часто и откровенной лжи. Но кончина его? Разве ни о чем не скажет нам она? Да она — Божие свидетельство о нем. В день кончины он служит свою последнюю Божественную литургию, причащается Святых Христовых Таин, совершает своими руками последнюю архиерейскую хиротонию, чтобы сказать в тот же день Господу: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко…»
Святейший Патриарх Алексий… Труды и труды, труды, превышающие меру сил девяностотрехлетнего старца. Службы Великого поста и ожидание великого праздника. «Общее воскресение прежде Твоея страсти уверяя…» желанием служить в этот день Божественную литургию и читать Евангелие лицом к народу. Но встретил народ своего Патриарха в этот день праздника с вербами и горящими свечами, уверяющими о воскрешении друга Божия Лазаря и о воскресении Патриарха, всю жизнь от юности отдавшего Богу.
И, взирая на кончину их, подражайте вере их…
Таковы наши Патриархи, наши пастыри, наши отцы. Такова наша Церковь!
И память о них, память о приснопоминаемом ныне Святейшем Патриархе Пимене для нас с вами, дорогие мои, должна быть особенно живой. Ведь они трудились и воссылали о нас и о Церкви нашей свои Первосвятительские молитвы ко Господу при жизни, а блаженная кончина их свидетельствует о том, что теперь они имеют власть дерзновенно молиться о нас пред Престолом Божиим.
Так будем же, дорогие мои, и мы постоянно воссылать Господу сердечные моления об упокоении в обителях райских тех, кто всю жизнь свою отдал Русской Православной Церкви, перенес тяготы, зной и мраз, и скорби трудов, кто смиренно через монашеское послушание вынес то, что невозможно было вынести человеческими силами.
Но сила Божия вела свою Церковь, и сила Божия вручала кормило Церкви тому, кто самоотверженно делал Божии дела, кто вел народ Божий к вечности путем заповедей Господних через страдания.
Вечная им память!
Душа его, в Бозе почившего Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Пимена, ныне поминаемого, во благих водворится, и память его в род и род.
Воистину воскресе Христос!
3 мая (20 апреля)
1991 г.
Архимандрит Дионисий (Шишигин) —
настоятель храма святителя Николая в Покровском (Москва),
благочинный храмов Богоявленского округа города Москвы.
Рукоположен в священный сан Святейшим Патриархом Пименом.
На протяжении многих лет собирает материалы к биографии Патриарха
— Отец Дионисий, Вы общались со многими замечательными людьми, среди которых особое место занимает наш выдающийся земляк — Святейший Патриарх Пимен. Вас можно назвать счастливым человеком.
— Как и у каждого человека, моя жизнь состоит из сменяющих друг друга скорбей и радостей. Сейчас, оглядываясь назад, я ясно вижу, что светлых, радостных моментов в ней было больше. Господь подарил мне редкую возможность возрастать под благословением старцев, с юности насыщаться добрыми примерами святителей нашей Церкви, московского духовенства. Это бесценный дар. Хорошо помню Святейшего Патриарха Алексия I. Мне выпал жребий быть рядом со Святейшим Патриархом Пименом с первого дня его первосвятительства до последнего. Восемнадцать лет нес послушание у приснопамятного Святейшего Патриарха Алексия II. Сейчас совершаю свое служение под омофором Святейшего Патриарха Кирилла. Конечно, на заре моей жизни я и предположить этого не мог.
— Расскажите о своей первой встрече со Святейшим Патриархом Пименом.
— Владыку Пимена, будущего Патриарха, в первый раз я увидел 23 августа 1958 г. на отпевании протоиерея Димитрия Цветкова, настоятеля храма святых первоверховных апостолов Петра и Павла в Лефортове. Именно в этом храме я был крещен и под его сводами делал свои первые шаги — в прямом и переносном смысле. Вообще, в храме Божием я с раннего детства, и любовь к Церкви впитал, можно сказать, с молоком матери.
— Какое впечатление произвел на Вас тогда будущий Первосвятитель?
— В нем все было величественно — и рост, и осанка, и голос. Запоминался его взгляд: внимательный, умный, проницательный, от которого не укроешься — эти глаза, казалось, видели человека насквозь, смотрели прямо в душу. Особенно звучным значительным, казалось даже его имя: Пимен. Не скажу, что все это я заметил и прочувствовал при первой встрече, я был тогда еще маленьким — едва исполнилось шесть. Это, скорее, обобщенное впечатление моих детских и юношеских лет. Шестнадцатилетним я в первый раз помогал за архиерейским богослужением владыки Пимена, — до сих пор помню, как от волнения дрожали у меня руки. А с 1970 г. почти пятнадцать лет был патриаршим книгодержцем. Примерно в то же время, в начале семидесятых, Святейший Патриарх Пимен взял меня к себе в Патриархию.
— Вы были одним из ближайших к Святейшему Патриарху Пимену людей, помощником, сопровождавшим его в поездках. Наверное, он много Вам рассказывал о своей жизни?
— Никто не был очень близок к Святейшему. Святейший старался к себе никого не приближать. Он даже ухаживал за собой до тяжелой болезни сам. Тем более не откровенничал. Время было такое. Сейчас молодому поколению трудно представить, насколько тяжелым оно было для Церкви, для верующих людей. Богоборческая власть контролировала каждый шаг, каждое слово. А уж то время, через которое прошел Святейший Патриарх Пимен — тридцатые, сороковые… Для многих это уже далекое прошлое, и кажется невероятным, что неосторожное слово в разговоре могло поставить под угрозу свободу и даже жизнь сразу многих людей. А вот для Святейшего, молодость которого пришлась на те годы, все это было реальностью, с которой ему довелось соприкоснуться лично. Естественно, что у него выработалась привычка взвешивать слова, чтобы не навредить другим. Но все равно беседовать с ним было очень интересно. Вернее, не беседовать, а слушать. Сколько людей, сколько событий всплывало в этих неторопливых вечерних разговорах. Иногда проскальзывали имена, названия мест, которые не упоминались в официальной биографии. Хотелось знать больше. Еще были живы его родные, близкие, знакомые. Ранние фотографии, первые воспоминания современников, которые потом легли в основу юбилейных публикаций. Все это была оживающая на глазах история — история Русской Православной Церкви, история нашего Отечества. Святейший помогал в моих изысканиях, подсказывал, даже текст правил, но потом вдруг запретил и велел все прекратить. Очевидно, он боялся за меня — видно, мне удалось близко подойти к тем временам и событиям, о которых в семидесятые еще опасно было говорить вслух.
— И Вы действительно сразу же все прекратили?
— Послушание для меня всегда было главным. Важны ведь не только материальные результаты нашей деятельности, ее видимые плоды, но, прежде всего — плоды духовные. И если мы нарушаем благословение священника, архиерея, тем более — Патриарха, то ничего доброго из этого не выйдет. Даже если нам при этом кажется, что мы делаем
— Но сейчас Вы вновь обратились к этим материалам?
— Прошло уже много лет со дня блаженной кончины Святейшего Патриарха Пимена, и многое изменилось. Несколько лет назад я стал готовить к печати стихи Патриарха с развернутыми комментариями. Стал встречаться с людьми, которые могли
— Немногие знают Святейшего Патриарха Пимена еще и с этой стороны — как поэта.
— Поэтическое наследие Патриарха Пимена почти неизвестно сегодняшним читателям и исследователям. Вводимые ныне в читательский обиход автографы (черновые экземпляры с авторской правкой) и машинописные копии стихотворных произведений Патриарха хранились ранее в личных собраниях почитателей и в молитвенной памяти тех, кому они посвящались. Из этого собрания лишь несколько стихотворений были опубликованы в книге «Памяти Патриарха Московского и всея Руси Пимена», изданной в Москве в 2002 г. Главы из моей книги вот уже несколько лет печатаются на страницах газеты «Православная Москва».
— Как бы Вы охарактеризовали поэтическое наследие Патриарха? О чем он пишет, каков жанр и стиль его стихотворений?
— Стихи Святейшего Патриарха очень похожи на канты. Многие из них действительно звучат в репертуаре современных исполнителей духовных песен. В своих произведениях Святейший как бы озвучивает свои глубокие внутренние размышления и воспоминания. Часто это продолжение его внутренней молитвы.
— Святейший Патриарх Пимен писал в стихах о родном городе?
— Да, конечно. В стихотворных строках, озаглавленных самим автором, нашли отражение воспоминания о далеких годах детства и юности, события церковной жизни, личные переживания. Пишет он об этом очень тепло. Он вспоминает храмы города, в которых он молился и начинал служить Богу своим пением, людей, с которыми свел его тогда Господь. Священнослужители, руководители церковных хоров, певчие — у каждого из них своя, порой очень непростая судьба, часто невидимыми нитями вплетающаяся в историю нашей Церкви, историю России. Перед нами проходит целая вереница образов старой Руси — как на картине Павла Корина «Русь уходящая», на которой среди духовенства и мирян послереволюционных лет провиденциально запечатлен и молодой иеромонах Пимен — будущий Святейший Патриарх. Удивительная конкретность, определенность, точность отражения виденного и пережитого, присущая стихотворной лирике Патриарха, превращает его поэтическое наследие в бесценные личные свидетельства для его будущих биографов. Несмотря на отрывочность поэтических воспоминаний, из отдельных образов складывается достаточно цельная картина атмосферы благочестия и церковности, окружавшая будущего Патриарха. «Георгий», «Кирилыч», «Хмелев» —
— Расскажите о юношеских годах Патриарха, прошедших в Богородске, о том, как вступил он на поприще церковного служения.
— В 1924 г. Сергея Извекова приняли сразу в
Годы обучения в школе были и годами духовного роста. С глубокой благодарностью и теплотой вспоминал Святейший Патриарх Пимен благочинного храмов города Богородска протоиерея Владимира Борисова, настоятеля Богоявленского собора протоиерея Николая Сперанского, настоятеля Тихвинского храма протоиерея Петра Баженова, протодиакона Богоявленского собора Бориса Уразова, диакона Георгия и других, оказавших значительное влияние на его духовное формирование в то время.
В праздничные и в свободные от учебы дни Сергей — в храме. Он читал и пел на клиросе, пономарил в алтаре. Юношу, обладавшего прекрасным голосом, пригласили сначала на клирос, а в 1923 г. и в архиерейский хор Богоявленского собора города Богородска. Пение в хоре соединялось с серьезными теоретическими занятиями. Сергей делал большие успехи под руководством известного профессора Александра Воронцова и его помощника Евгения Дягилева, впоследствии монаха Данилова монастыря Иоанна. Овладев секретами вокального и регентского искусства, он уже вскоре сам попробовал силы в управлении хором своих сверстников при паломничествах по святым местам центральной России. Эти первые шаги молодого регента были во многом решающими: юноша вступал на путь, к которому всегда стремился. Спустя некоторое время, став монахом, он управлял хорами в московских храмах. Всю жизнь он ценил хорошее церковное пение, и сам пел очень красиво, удивительно благолепно и молитвенно, — даже на самом склоне лет.
— С Москвой и Подмосковьем связана значительная часть жизни Патриарха Пимена.
— Это так. Верующие Москвы и Московской епархии знали Митрополита Пимена много лет. С января 1954 г. — в сане архимандрита наместником
— Очевидно,
— Да, Вы правы. В своем первосвятительском служении Святейший Патриарх Московский и всея Руси Пимен проявил себя достойным преемником и продолжателем церковного делания Святейших Патриархов Тихона, Сергия и Алексия. Исполняя свой долг, он заботился о неприкосновенности апостольского учения, священных канонов и церковных преданий, насаждал благочестие и доброе житие во всероссийской пастве. Под особым его попечением находились духовные школы и издательское дело. Заботясь об укреплении межправославного единства, он посетил почти все Православные Автокефальные Церкви, был на Святом Афоне, поддерживал контакты и с другими христианскими конфессиями.
Сущностью всей жизни и деятельности четырнадцатого Предстоятеля Церкви Русской было глубочайшее смирение перед волей Божией, соединявшееся с первосвятительской твердостью и монашеским отношением к скорбям, невзгодам и иным неблагоприятным обстоятельствам. Но это смирение, его скромность, застенчивость соединены были в нем с горением духа. Он слышал слова святого апостола Павла: «в усердии не ослабевайте; духом пламенейте; Господу служите; утешайтесь надеждою; в скорби будьте терпеливы; в молитве постоянны» (Рим. 12:11–12). И действительно, горел духом, пламенел ревностью по Дому Божию, которая снедала его. Эта ревность выражалась, прежде всего, в неустанном проповедовании Слова Божия. Во время проповеди Святейший Патриарх Пимен преображался, голос его, и без того мало с чьим сравнимый, выражал его внутреннее воодушевление. Сильный, горячий, слышный в самых дальних уголках храма, он пленял умы и сердца слушателей. Он никогда не добивался высоких церковных постов. На свое служение он смотрел как на послушание, которое должен исполнить до конца, твердо и непоколебимо, подобно истинному воину, стоя на своем посту даже до смерти. Служение Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Пимена, подобно служению Патриарха Тихона, было основано на христианской любви, покрывающей собой все нестроения, как внутри Церкви, так и в ее взаимоотношениях с государством. Подвижническая настроенность Первоиерарха и его смиренномудрие стали теми качествами, которые помогали уверенно вести корабль церковный в окружающем его мире. К этому нужно добавить непоколебимую преданность канонам и уставам Церкви, сложившимся традициям и необычайная любовь ко всему православному русскому укладу жизни.
Святейший Патриарх Пимен был подвижником Церкви и страдальцем за Церковь. Его подвиг для многих был невидим, и хотя его эпоха не была эпохой открытых гонений, но он не мог говорить то, что хотел бы сказать, а это порой бывает тяжелее всего. Никто из знавших его не скажет, что он был «как трость ветром колеблема», ни перед кем он не пресмыкался. Он никогда не обращался к властям ни с какими просьбами, зная, что после этого
Патриарху Пимену удалось сохранить церковный мир. В определенном плане он был молчаливым миротворцем. Он вел такую политику, чтобы не навредить Церкви, потому что Церковь и так была лишена всего и вся. И это удавалось ему.
— В 2010 г. в Богородском благочинии Московской епархии будет торжественно отмечаться столетие со дня рождения Святейшего Патриарха Пимена.
Очень рад этому. Святейший любил свой родной город. Мы вместе несколько раз приезжали сюда в начале
Важно знать свою историю, помнить тех, кто жил на нашей с вами родной земле. Морозовы, Шибаевы, Елагины, Шалаевы, Куприяновы — эти имена известны всей стране. Сегодня, когда экономический кризис затронул почти всех, важно обратиться к опыту тех, кто своим трудом создал славу городу, кто сформировал сам город как преуспевающий промышленный центр России конца XIX в. Трудившись над преумножением национального богатства, они не забывали о духовной составляющей. Именно в среде духовно одаренных, прекрасно образованных могли появится в Богородске такие наши соотечественники, как Святейший Патриарх Пимен, как священномученик Константин Голубев, и многие, многие другие. Прекрасно, что на Богородской земле поддерживают историческую память и преумножают духовное богатство горожан. У меня есть с чем сравнить. Город за последнее время преобразился. Величаво над старыми городскими постройками возвышается Богоявленский собор, вернул свое былое благолепие Тихвинский храм. Город растет, появляются новые районы, новые горожане. Но для всех, на все времена будет дорога память о наших дедах и прадедах, своим трудом, своей жизнью послужившим славе и чести своего города. От души радуюсь активной, насыщенной интересными событиями церковной жизни Богородского благочиния. Уверен, что и празднование столетнего юбилея со дня рождения Патриарха Пимена станет надолго запомнившимся событием и в жизни города, и в жизни епархии. Конечно, самой лучшей памятью и самым лучшим даром для всех патриотов Богородска было бы возвращение городу исторического названия.
— Что Вы пожелаете нашим читателям?
— Хотелось бы пожелать всем любви. Умения видеть в ближних брата и сестру. У нас с вами один Отец — наш Небесный Отец. Только любовью можно преодолеть трудности. Да дарует Господь каждому из нас мужество встать на путь любви, потому что именно он из тьмы ведет к свету. К тому свету, о котором пели наши молитвенные песнопения в дни Крещения Господня. К тому свету, который есть неприступный и присносущный свет, светящий в кромешной тьме, нас окружающей и в нас тоже живущей, светит в этой тьме и этой тьмой объят быть не может никогда — всегда будет светить! Вот к нему и ведет этот путь любви. Не будем бояться трудностей на этом пути. С помощью Божией встанем на него, и свет возгорится в душе каждого из нас!
Беседовала Алла Чинкова
