На рубеже XIX—XX вв. в ряде регионов Российской Империи действовали особого типа религиозные организации — братства, занимавшиеся, в том числе, популяризацией начального школьного образования. Сочетая в себе признаки общественных объединений и официальных епархиальных структур, они приложили немало усилий для содействия школьному строительству и развитию народного просвещения. Собственно, благодаря этому обстоятельству, деятельность некоторых из них получила освещение в современной научной литературе1. Однако большинство братств обделено вниманием исследователей, среди них — крупнейшее по численности и весьма влиятельное Кирилло-Мефодиевское братство, функционировавшее на территории Московской губернии2. Настоящая статья является попыткой восполнить существующий пробел, что определило постановку следующих исследовательских задач: а) выявить общее состояние начального образования в Московской губернии на 1884 г., т. е. к началу работы Кирилло-Мефодиевского братства; б) изучить его устройство, территориальную организацию и персональный состав; в) охарактеризовать «политику» губернских и земских властей в отношении братского общества; г) рассмотреть формы работы и основные результаты деятельности братства в области школьного строительства за 1884—1914 гг.
Источниками послужили: государственные и церковно-государственные постановления (Правила по устройству церковно-приходских школ, Правила о школах грамоты); Устав Московского епархиального Кирилло-Мефодиевского братства; ежегодные отчеты братства; отчеты епархиальных наблюдателей о состоянии церковных школ; статистические сведения о состоянии Московской епархии; материалы фонда 156 (Московская дирекция народных училищ) Центрального исторического архива Москвы — ЦИАМ.
Появление в Московской епархии Кирилло-Мефодиевского братства было вызвано рядом обстоятельств: кризисом церковных школ Московской епархии, проживанием в Московской губернии большого числа детей, незатронутых школьных обучением, нововведениями в области церковно-государственного законодательства.
Первые церковные начальные школы в Московской губернии появились еще в правление Николая I после указа Московской духовной консистории от 30 декабря 1838 г. за № 6552. Указ призвал причетников создавать домашние училища, предназначенные для обучения детей предметам начального курса. Это начинание епархиальных властей пользовалось определенной поддержкой духовенства, и спустя три года, в
1841 г., в губернии насчитывалось 42 школы с 712 учащимися. Однако не все они оказались жизнеспособными, и на 1843 г. учтено только 28 училищ3.
С обретением в 1864 г. Московской губернией земских учреждений появилась надежда, что они возьмут на себя заботу о церковных школах. Однако организация учебного процесса в большинстве из них земства не удовлетворяла: часть школ существовала формально, а наладить в них систематическое обучение было невозможно вследствие служебных отлучек учителей из духовенства. К примеру, из тринадцати церковных школ Верейского уезда (1873 г.), только в пяти занятия велись на приемлемом уровне. Исключительно в свободное время и не очень охотно (из-за крайне низкого вознаграждения) причетники проводили занятия в школах Волоколамского уезда (1875 г.)4. В церковных школах Московского уезда (1871 г.) обучение детей велось всего два месяца. Имелись примеры, когда учителя стремились нагнать в школу такое число детей, которое гарантировало бы им получение жалованья в 95–115 руб. Схожая ситуация наблюдались в Бронницком, Звенигородском и Рузском уездах5. Таким образом, к началу 1880-х гг. церковные школы губернии находились в кризис-ном состоянии, вызванном несколькими причинами: 1) неупорядоченностью финансирования; 2) отсутствием профессиональной организации учебного процесса; 3) чрезмерной загруженностью учителей из духовенства, обремененных многочисленными служебными обязанностями. Кризис иллюстрируется резким сокращением числа церковных школ — к 1882 г. их осталось всего четыре с 145 учениками6. Неудивительно, что ввиду полного отсутствия порядка в церковных школах многие уездные земства вынуждены были заняться организацией своих — народных училищ.
Остановимся на данных статистики о численности учащихся начальных школ Московской губернии. В 1884 г. в ведении земств и городов находилось 240 городских и 494 сельских школы. Между тем школьным обучением была охвачена мизерная часть населения Московской губернии — 52 351 чел. или 2,9% из 1 млн 938 358 жителей7. Особенно остро обстояла проблема с образованием детей в возрасте 8–12 лет. В
1883 г. в губернии (без Москвы) их насчитывалось 109 382 чел., и только 22 248 чел. (или 20% от общего числа) обучались в школах. Оставшиеся 87 134 «неуча» (или 80%), преимущественно из крестьянских семей, школы не посещали8. Тем самым, земское школьное обучение, при его развитости, охватывало лишь небольшую часть молодого населения губернии, и вне его рамок оставались десятки тысяч детей и подростков, главным образом из крестьян.
Своим существованием Кирилло-Мефодиевское братство обязано высочайшему утверждению «Правил по устройству церковно-приходских школ» (13 июня 1884 г.). «Правила» (§ 22) разрешали епархиальным архиереям учреждать особые административные структу-
ры — епархиальные училищные советы, предназначавшиеся для координации усилий по созданию и развитию начальных церковных школ. К их непосредственным обязанностям было отнесено: рассмотрение отчетов священников-наблюдателей за церковными школами и выработка мер, направленных на широкое распространение в народе «просвещения в духе православной веры"9.
На появление «Правил» московские церковные власти отреагировали достаточно оперативно. Спустя несколько дней в Московской епархии создается временный орган — епархиальный училищный комитет, общее заведывание над которым поручается викарному Дмитровскому епископу Алексию (Лаврову-Платонову). К работе в комитете были привлечены архимандрит Заиконоспасского монастыря Иосиф, ректор Московской семинарии (МДС) протоиерей Н.Благоразумов и протоиерей П.Смирнов. В обязанности комитета вменялись: оценка перспективы развития школьного дела в епархии и подготовительные работы по учреждению училищного совета10. Через три месяца, 25 октября 1884 г., митрополитом Московским Иоанникием (Рудневым) официально учреждается епархиальный училищный совет. В совет были включены протоиереи П.Смирнов, А.Ильинский, В.Богословский, С.Модестов и Н.Комаров (преподаватель педагогики в МДС). Председательство было возложено на протоиерея Н.Благоразумова. Таким образом, к работе училищного совета привлекли известных преподавателей духовных школ. В епархиальный совет (в соответствии с «Правилами» и для взаимодействия с местными властями) в качестве непременного члена по должности был введен директор Московской губернской дирекции народных училищ. Дирекция являлась административным органом, в ведении которого находились начальные, повышенные начальные (городские) и высшие начальные училища. Директор находился в подчинении попечителя Московского учебного округа и, в свою очередь, возглавлял сеть уездных инспекторов. Таким образом, училищный совет с самого начала поддерживал контакты с губернскими просвещенческими структурами, а в дальнейшем — с губернскими властями (генерал-губернатором В. А. Долгоруковым, попечителем Московского учебного округа) и земскими учреждениями (председателем Московской губернской земской управы, уездными земскими управами)11.
Ограниченность училищного совета исключительно духовенством, видимо, не совсем устраивала епархиальное начальство. Митрополит Иоанникий понимал, что духовенству не под силу в одиночку решить проблему содержания церковно-приходских школ (далее — ЦПШ). Требовалось широкое общественное участие в проекте. Предложение о взаимодействии было им озвучено в речи по случаю торжественного акта в МДС 6 апреля 1885 г. Владыка призвал продолжить просветительское дело свв. Кирилла и Мефодия всем желающим под руководством Церкви. Тем более что формы такого участия в «Правилах» (§ 22) прописывались, а местным церковным властям разрешалось открывать епархиальные братства с правами училищного совета.
Организационный период Кирилло-Мефодиевского братства (КМБ) продолжался, по меркам XIX века, недолго. Устав братского объединения разрабатывался Дмитровским епископом Мисаилом (Крыловым). 26 сентября 1885 г. этот проект рассмотрел и одобрил епархиальный училищный совет. Спустя четыре месяца, 20 января 1886 г., «Устав Московского епархиального Кирилло-Мефодиевского братства» был утвержден генерал-губернатором Долгоруковым, а уже 16 февраля 1886 г. состоялось официальное открытие братства в Богоявленском монастыре12.
«Уставом» определялись цели братского общества: поддержка ранее возникших и открытие новых ЦПШ в пределах Московской епархии (§ 1). К членству в братстве допускались не только православные, но и инославные христиане, последние — только в качестве членов-соревнователей (§ 3). Общее руководство братством принадлежало избираемому совету и собранию братчиков (§ 10, 21). «Устав» закреплял должность председателя совета братства за одним из епископов-викариев Московской епархии (§ 12)13. Первым председателем (1886–1889) стал епископ Мисаил (Крылов), его сменил епископ Дмитровский (1889–1891). Частота замены председателей объясняется их переводами на иноепархиальные кафедры. Дольше всех (1892–1899) председательствовал второй викарий епископ Можайский. Согласно «Уставу» братства (§ 11) председатель имел двоих товарищей (заместителей), первыми в таковом качестве были утверждены прот. Н.Благоразумов и директор народных училищ А. В. Краснопевков. Тем самым, в совет братства вошли все члены бывшего училищного совета (§ 13), который прекратил свое существование. В первом составе совета работали: уже упомянутые протоиереи Смирнов, Боголюбский, Модестов; Н. П. Комаров (выполнял обязанности секретаря); протоиерей А. Ф. Некрасов, ставший казначеем; представители дворянства — И. Н. Коншин и единственная женщина С. В. Филатьева; потомственный почетный гражданин П. Н. Боткин14. Вместе с ними в разные годы в совет братства входили — управляющий Московской синодальной типографией Н.Шишков, коммерции советник В. Д. Аксенов, директор народных училищ В. С. Новицкий, проф. Московского университета М. В. Духовский, ректор МДС архимандрит Климент. По новому «Уставу» братства (1894 г.) число советников увеличилось до двенадцати чел.15. Таким образом, к управлению были допущены либо священнослужители, либо чиновники ведомств православного исповедания и народного просвещения при минимальном участии сторонних лиц.
В 1890-е гг. братское объединение расширяется сетью уездных отделений, появившихся вследствие высочайшего утверждения «Правил об уездных отделениях епархиальных училищных советов» (28 мая 1888 г.)16. К ведению отделений были отнесены вопросы общего школьного управления: учреждение ремесленных классов и воскресных школ для взрослых; обеспечение церковно-приходских школ педагогическими кадрами, учебной литературой и финансированием (§ 7). В силу последнего документа церковные школы оказались в большой организационной и финансово-административной зависимости от отделений. Руководить отделениями поручалось уездным училищным советам, состоявшим из председателя, инспектора народных училищ, непременного члена уездного по крестьянским делам присутствия, секретаря и казначея (§ 2–5). Работа советов полностью контролировалась уездным духовенством. К примеру, в Коломенском отделении большинство членов составляли именно священнослужители: протоиереи С.Скворцов и Ф.Розов, священники Н.Никольский, А.Карташев, И.Лебедев, В.Померанцев, В.Орлов, при участии инспектора народных училищ Н.Олонцева и члена присутствия по крестьянским делам С.Скорлякова17. Кроме того, епархиальному начальству в должности председателя совета дозволялось утверждать только лиц духовного звания.
В 1894 г., со вступлением в силу собственных братских «Правил об отделениях», происходит реорганизация отделений Кирилло-Мефодиевского братства18. За ними сохранились те же полномочия, однако они становятся полностью автономными организациями. По форме устройства отделения напоминали приходские братства. Собственно, одно из них — Звенигородское таким статусом обладало. Официальное открытие Звенигородского Саввинского братства состоялось 18 июля 1894 г. с разрешения занимавшего московскую кафедру митрополита Сергия (Ляпидевского). Общество имело особенность, несмотря на статус братской организации, — его деятельность регулировалась не типовым уставом, а «Правилами Звенигородского Саввинского братства», соответствовавшими основным положениям «Правилами об отделениях» КМБ19. К участию в них допускались лица православного исповедания вне зависимости от пола, сословной принадлежности и материального положения. «Правилами» (§ 8–12) предусматривалась дифференциация членов отделений по размеру их материальных вкладов на четыре группы: почетных (пожертвование на сумму не менее 100 руб.), пожизненных (не менее 59 руб.), действительных (с ежегодным взносом в 3 руб.) и членов-сотрудников — безвозмездно трудившихся в школах либо делавших ежегодные пожертвования в 1 руб. Тем самым, в братских отделениях могли состоять люди совершенно разного материального достатка. Административное управление принадлежало совету отделения (председатель, товарищ председателя и шесть членов, избранных собранием) (§ 5–6, 12). «Правила» закрепляли должность председателя за уездным священством.
В 1894—1897 гг. в Московской губернии находилось тринадцать уездных отделений. Еще одно — Столичное отделение, а фактически центральное управление, действовало в Москве и прилегающем к столице Московском уезде. Богородский уезд имел два отделения — Богоявленское и Гуслицкое (1896 г.). Первое — создавало церковно-приходские школы для православного населения, а второе — совмещало школьные дела и «противораскольничую» миссию в старообрядческих селениях уезда. В Гуслицкое отделение вошли Гуслицкий, Хотеческий, Селинский, Запонорский, Рудневский приходы. Отделения обиходно именовались по престолу одного из соборов уездного города (Богоявленское Богородское, Успенское Коломенское, Никольское Можайское и т. д.) либо по названию того уезда или местности, где они находились20.
Рассмотрим персональный состав братства. В 1884 г. в общество вступили 877 чел. Из них около четверти (215 чел.) приходилось на духовенство, остальные представляли светские кру-
ги — интеллигенцию, купечество, крестьянство, губернских чиновников, в том числе и высших21. Почетными членами братства являлись великий князь Сергей Александрович (генерал-губернатор Москвы в 1891—1905 гг.) и А. Г. Булыгин (губернатор Московской губернии в 1893—1896 гг.)22. Чиновничество преимущественно было представлено служащими по ведомству народного просвещения. Это уже упомянутые Краснопевков и Новицкий, окружной инспектор Московского учебного округа А. Г. Баранов, несколько уездных инспекторов: Н. И. Каверзнев, В. П. Малышев, И. Ю. Некрасов23. Членами братства состояли представители аристократии: граф С. В. Орлов-Давидов, княгиня Е. Ф. Глебова-Стрешнева, граф С. Д. Шереметьев (губернский предводитель дворянства)24. Принадлежность к Кирилло-Мефодиевскому братству влиятельных персон поспособствовала успеху братских начинаний.
Между тем большинство братчиков состояло в отделениях. В 1895 г. уездные отделения включали 934 чел., что делало Кирилло-Мефодиевское братство крупнейшей общественной организацией Московской губернии25. Отделения значительно разнились по численному составу. Так, многолюдностью отличались Богоявленское и Подольское отделения (по 200 чел.), а самыми малочисленными были Дмитровское, Клинское и Рузское отделения, где состояло по 30 чел. Руководили отделениями исключительно священнослужители, преимущественно соборные протоиереи, в частности Н.Рождественский (Дмитров), И.Рождественский (Звенигород), Л.Державин (Клин), А.Горский (Коломна), Н.Косинков (Подольск), В.Розанов (Серпухов).
В составе отделений имелись чиновники полицейского и налогового ведомств: уездные исправники Г. К. Виноградов (Богородск) и П. А. Перфильев (Подольск), податный инспектор В. П. Ярыгин (Подольск). В некоторые отделения входили городские судьи — В. В. Радзимовский (Можайск), А. А. Соколов (Подольск). Интеллигенцию представляли преимущественно земские врачи и преподаватели духовных училищ, немало было купцов. В работе ряда отделений участвовали предводители уездных дворянских обществ: богородского (С. Д. Самарин) и можайского (А. К. Варженевский)26. Такое разносословное представительство было вызвано несколькими обстоятельствами: в рассматриваемое время сложилась своего рода мода на участие в религиозных общественных организациях; вероятно, имело место и искреннее желание послужить делу народного просвещения; но, что весьма вероятно, сказывался и консервативный курс Александра III, рассматривавший церковную школу в качестве противовеса возрастающему влиянию в школьном вопросе «либеральствующих» земств. Практически все влиятельные должностные лица и представители уездной общественности вступали в местные отделения Кирилло-Мефодиевского братства.
Безусловно, финансирование школьного дела требовало огромных затрат, поэтому рассмотрим этот сюжет подробнее. Братская смета формировалась из нескольких источников, и, прежде всего, с процентных поступлений от банковского капитала общества. Первоначально капитал равнялся 20 тыс. руб., а к 1889 г. он увеличился до 35 тыс. руб. (прирост 75%)27. Основные поступления составляли пожертвования от приходов и монастырей Московской епархии. При этом наибольшие средства поступали от церквей и монастырей Москвы и в меньшей степени — от церквей и монастырей губернии. Приведем несколько примеров: в 1884—1887 гг. Троице-Сергиева лавра ежегодно переводила
1 тыс. руб., Богоявленский монастырь — 500, Покровский — 505, Николо-Угрешский — 300, Николо-Пешношский — 500. Ставропигиальный Ново-Иерусалимский монастырь пожертвовал 1004 руб.28 Гуслицкий Спасо-Преображенский монастырь выделил 9 тыс. руб. на строительство церковных школ в Гуслицком отделении (1896 г.)29. С 1887 г. ежегодно перечислялись деньги от Святейшего Синода (1–2 тыс. руб.). Небольшие суммы переводил Московский епархиальный свечной завод (по 300 руб. в год)30. Также средства приходили от частных лиц — духовных и светских. Отдельный источник поступлений — средства уездных земств и городов. Так, в 1889 г. Волоколамское и Звенигородское земства перечислили 750 руб. В финансировании братства участвовала Московская городская дума, пожертвовавшая 100 руб. в 1894 г.
Однако средств хватало только на выплату скудных жалований учителям. Строительство и ремонт школьных зданий осуществлялись на деньги, изыскиваемые на местах31. Для этого
руководство братства применяло практику закрепления за каждой школой попечителя, оказывавшего ей материальную поддержку. В числе попечителей были представлены практически все группы населения — дворянство (князь С. П. Голицын, графиня Панина), чиновничество (судья А. С. Киселев) купечество (М. Д. Смирнов, А. А. Ильин), военные (полковник В. А. Скрябин, унтер-офицер М. С. Сергеев), интеллигенция
(инженер К. М. Поликарпов), крестьянство (В. П. Анофриев)32.
Итак, источниками средств, поступавших на нужды братства, служили: 1) членские взносы, 2) пожертвования монастырей, 3) пожертвования приходов (тарелочные сборы), 4) пожертвования частных лиц, 5) пособия от земских и городских органов самоуправления, 6) поступления от епархиального свечного завода, 7) пособия от Святейшего Синода.
Несмотря на то, что отдельные земства выделяли пособия на школы братства, отношения с земскими учреждениями оставляли желать лучшего. Если отношения братства с губернскими властями строились в рамках действующих церковно-государственных постановлений, то с земскими учреждениями все обстояло иначе: на них действие таких постановлений не распространялось, а локальные акты, способные заполнить эту нишу, отсутствовали. Соответственно братское общество вынуждено было устанавливать контакты с каждым уездным земством в индивидуальном порядке. Руководство общества рассчитывало на материальную поддержку ЦПШ земствами, но последние еще до создания братства четко определились по этому вопросу: все отдавалось на усмотрение местных земских органов. Не стоит забывать, что на смете земств состояли учрежденные ими земские школы, требовавшие немалого содержания. Поэтому не все земские управы располагали значительными свободными средствами. Посильное участие в финансировании ЦПШ принимали лишь несколько земств: Волоколамское, Верейское, Дмитровское, Коломенское и Серпуховское. Самые щедрые пособия выделяло первое — по 80 руб. на каждую церковную школу уезда. Отдельные земства (к примеру — Богородское) помощи не оказывали, но поддерживали дружественные отношения с братством33. Однако имелись земства, с которыми братство находилось в состоянии конфронтации — это, в первую очередь, Московское (уездное) и Бронницкое. Первое — целенаправленно создавало земские школы в тех местностях, где работали ЦПШ, и игнорировало любые попытки братства разграничить «сферы влияния"34. Второе — не желало освобождать церковные помещения, занятые под земские школы. Как следствие, в отдельных приходах церковные школы размещались в сторожках, а земские — в приходских домах35.
Непросто отношения складывались с Московским губернским земством. В 1893 г. при губернской управе было учрежден особый орган — Земское совещание по народному образованию, куда входили уездные предводители дворянства, председатели земских управ, некоторые гласные губернского земского собрания. В 1894 г. совещание предложило Кирилло-Мефодиевскому братству прислать своего представителя, но делегат от общества ни на одном заседании так и не появился. Вероятно, игнорирование братством работы совещания было вызвано накопившимися обидами и нежеланием губернского земства выделять суммы на ЦПШ. Только с 1900 г., явно под нажимом епархиального начальства, представители братства (священники И.Покровский и. Фудель, епархиальный школьный наблюдатель А. Д. Италинский) стали участвовать в заседаниях совещания. В Московской церковной печати это событие было расценено как попытка найти компромисс между двумя ведомствами, делающими общее дело36. Однако конфликтные ситуации сохранялись. В 1907 г. губернское земство раскритиковало работу детского приюта имени императора Александра II (находился в ведении братства), сделав заявление в лице председателя управы об отсутствии в нем дисциплины, низкой успеваемости воспитанников, текучке педагогических кадров. Данное обстоятельство вызвало продолжительное похолодание отношений между двумя структурами. Таким образом, в вопросе финансирования церковных школ общество сотрудничало только с отдельными уездными земствами, при полном отсутствии поддержки его работы губернскими органами земского самоуправления37.
Определим типологию подведомственных Кирилло-Мефодиевскому братству школ. Первую, самую многочисленную, группу образовывали церковно-приходские школы. Официально ЦПШ предназначались для утверждения народа в духе православия и предоставления начального образования (§ 1, «Правила по устройству ЦПШ). Учредителями церковно-приходских школ могли быть только приходские священники и члены причтов. «Правилами» (§ 5) устанавливались две формы церковно-приходских школ: одноклассные и двухклассные. В первых — срок обучения не превышал двух лет, а во вторых — четырех лет. В школах изучались четыре предмета: «Закон Божий» (молитвы, священная история, объяснение богослужения, краткий катехизис), церковное пение, чтение и письмо на церковнославянском и русском языках, основы арифметики. В двухклассных школах дополнительно изучались церковная история и история отечества. На епархиальные власти (§ 6) возлагалось наблюдение за существующими в границах прихода домашними крестьянскими школами грамотности. При церковно-приходских школах, с согласия епархиального начальства, дозволялось устраивать дополнительно ремесленные отделения и рукодельные классы, а также воскресные школы для обучения лиц, не имевших возможности ежедневно посещать занятия (§ 7). ЦПШ имели широкую востребованность, объяснявшуюся тем, что лица, получившие свидетельства об их окончании, получали право на льготу IV разряда по отбыванию воинской повинности.
Вторую группу составляли школы грамоты (школы грамотности). Продолжительное время их существование в правовом отношении ничем не регламентировалось. Официальный статус этому типу учебных заведений придали «Правила о школах грамоты» от 4 мая 1891 г. «Правила» (§ 1–2) разрешили учреждать школы грамоты в границах городских и сельских приходов под надзором епархиального начальства. Учредителями могли выступать члены причтов, монастыри, благотворительные учреждения, частные лица, сельские и городские общества. Руководство и попечительство возлагалось на местных священнослужителей38. «Правила» не устанавливали обязательный срок обучения в школах грамоты, и оно считалось завершенным по факту удовлетворительного результата выпускного экзамена. Затем следовало вручение учащимся удостоверения, подписанного приходским священником, школьными попечителями и учителями. Однако указанный документ не предоставлял никаких льгот при отправлении воинской повинности, и, как следствие, школы грамоты не вызывали особого интереса среди будущих призывников и их родителей39. Именно это обстоятельство предопределило кризис школ грамоты, количество которых в 1890–1900-е гг. постоянно сокращалось.
Близкими школам грамоты являлись воскресные школы, предназначавшиеся для обучения взрослых, а также детей, не имевших возможности ежедневно присутствовать на занятиях. Изначально они числились в распоряжении Министерства народного просвещения, однако, по прошению обер-прокурора, министерским циркуляром от 4 сентября 1891 г. за № 15191, попечителям учебных округов поручалось перенаправлять ходатайства об открытии воскресных школ местному епархиальному начальству40.
Перейдем к статистическим данным, позволяющим наглядно представить масштабность деятельности Кирилло-Мефодиевского братства.
Как следует из содержания таблицы, в рамках первого периода трижды наблюдалось кардинальное увеличение численности церковных школ всех типов: в 1887—1889 гг. (с 104 до 329), в 1895—1896 гг. (с 359 до 424) и в 1899—1900 гг. (с 467 до 525). Подобные скачки тесно связаны с проходившей в это время территориальной децентрализацией братства, выразившейся в формировании сети филиалов (уездных отделений). Это позволило рекрутировать в ряды братского общества множество состоятельных лиц, взявших на себя расходы по учреждению церковных школ. Итак, общий прирост школ составил 438% при среднем соотношении между двумя группами школ 82% и 18% . Как видим, примерно пятая часть учебных заведений братства приходилась на воскресные школы и школы грамоты. В пять раз увеличилось число обучавшихся в школах Кирилло-Мефодиевского братства: с 4260 чел. (1886 г.) до 23 419 чел. (1900 г.). Средняя доля учеников мужского и женского пола за этот период — 72 и 18%. Первоначально женщины составляли около четверти всех учащихся, но к 1900 г. их доля возросла до 34,5%.
Во втором периоде количество церковных школ продолжает увеличиваться, правда, уже не столь быстрыми темпами: в 1901 г. имелось 576 школ, а в 1914 г. — 651 (прирост составил только 13%). Особым постоянством прирост не отличался, и после достижения в 1908 г. высшего показателя в истории КМБ — 685 школ, последовало их снижение на 5% к 1914 г. Заметно изменилось среднее соотношение между двумя типами учебных заведений (ЦПШ и ШГ с воскресными) до 90% и 10% соответственно. Фактически школы второй группы оказались на грани исчезновения, их число снизилось более чем в четыре раза — с 68 (1901 г.) до 16 (1914 г.).
Примерно на треть возросло число учащихся церковных школ: в 1901 г. начальным образованием были охвачены 25 596 чел., в 1914 г. — 32 688 (прирост на 28%). Состав учащихся изменился в гендерном отношении. В 1901—1914 гг. средняя доля учащихся мужского и женского пола составляла соответственно 60% и 40%. Таким образом, средняя доля женщин в сравнении с предыдущим периодом возросла на 22%.
Вместе с тем следует сказать, что за время существования братства подведомственные ему учебные заведения никогда не занимали доминирующего положения в системе начального образования Московской губернии. К примеру, в 1913 г. на 1227 земских школ, в которых образование получали 85 308 чел., приходилось только 664 школы братства с 32 260 учащимися43. И тем не менее нагрузка на братские школы оставалась весьма значительной.
Учебный процесс в школах строился сообразно одобренной КМБ образовательной концепции, предусматривавшей получение начального образования с формированием у учащихся полезных практических умений. В тех школах, где для этого имелись возможности, учащимся прививали навыки ведения сельского хозяйства и занятия прикладными ремеслами. Более шестидесяти школ владели земельными участками, иногда площадью в несколько десятин. Однако только в восьми школах в 1899—1900 гг. ученики привлекались к сельскохозяйственным работам на школьных участках, т. е. учились растениеводству (правда, епархиальный школьный наблюдатель оценил уровень сельскохозяйственных занятий как чрезвычайно низкий)44. Тем не менее, хорошо аграрное обучение было поставлено в Преображенской и Дубровской церковно-приходских школах Верейского уезда45. Ремесленное обучение осуществлялось в тринадцати школах. Здесь учащиеся осваивали сапожное и портняжное дело, переплетное и столярное мастерство. Особых высот ремесленное обучение достигло в упомянутой Преображенской школе, где преподавалось парикмахерское дело, резьба по дереву и даже паяльное рукоделие для девочек. В церковно-приходской школе села Плесково Подольского уезда, где существовала своя пасека, учащиеся знакомились с пчеловодством.
Проблема обеспечения школ учительскими кадрами стояла перед братством на втором месте после поиска финансовых средств. Еще в 1884 г. епархиальный училищный совет установил следующие размеры учительского жалованья: для лиц со средним образованием (I разряд) оно составило в год 150 руб., а у лиц с начальным образованием (II разряд) -100 руб.46. Недостаточность такой оплаты понимали и сами братчики, поэтому в 1887 г. жалованье увеличили для учителей первого разряда — до 200 руб., а второго — до 125 руб.47 Правда, дополнительные платы учителям могли назначать школьные попечители, и в ряде случаев общий заработок достигал 450 руб. Таким образом, в среднем ежегодный размер учительского оклада равнялся 200 руб. Законоучителя получали несколько меньше — размер их ежегодного жалованья колебался от 23 до 200 руб.
Братством предпринимались меры по созданию собственной системы подготовки учительских кадров. К 1909 г. на балансе общества состояли шесть второклассных учительских школ (в том числе две женских): Аббакумовская женская (Верейский уезд), Верилинская мужская (Клинский уезд), Нехорошевская женская (Серпуховской уезд), Спасо-Преображенская мужская (1896 г., Богородский уезд), Холмская мужская (1898 г., Рузский уезд), Чашниковская мужская (Московский уезд)48.
Учительские кадры набирались преимущественно из духовного сословия. В 1889 г. в церковных школах Московской губернии трудились 609 учителей. Из них 289 чел. (или 47%) приходилось на местное духовенство: 261 клирик преподавал Закон Божий, а 28 — общие и дополнительные предметы. Светских учителей насчитывалось 320 чел., из них 297 — преподавали предметы начального курса, еще 23 — были законоучителями; среди светских учителей было 149 женщин. Схожая картина прослеживается и в последующее время49.
Итак, Кирилло-Мефодиевское братство было крупнейшей общественной (религиозной) организацией Московской губернии и одновременно являлось официальным учреждением Московской епархии на рубеже XIX–XX веков. Безусловно, подобный дуализм позволял братству достаточно эффективно выполнять возложенные уставом задачи по развитию начального образования. Сотрудничая с властями региона, братское объединение одновременно имело широкую общественную поддержку, что приносило ему дополнительные выгоды.
Ко времени учреждения братства десятки тысяч детей крестьянского сословия не имели возможности получить первоначальное образование по причине отсутствия близ места их проживания каких-либо школ — земских или церковных. Большинство последних из-за отсутствия упорядоченного финансирования представляло жалкое зрелище, зачастую не имея ни квалифицированных учителей, ни дидактических средств. Фактически Кирилло-Мефодиевским братством была реализована «модернизация» церковной школы. Названный процесс осуществлялся по нескольким направлениям: 1) стандартизация учебно-воспитательного процесса через внедрение общешкольной делопроизводственной документации, выработку учебных планов и разработку собственной образовательной концепции; 2) нормализация кадрового обеспечения церковных школ (создание второклассных учительских школ); 3) централизация финансового обеспечения церковных школ; 4) координация усилий всех лиц, заинтересованных в развитии церковных школ; 5) организация сети филиалов (уездных отделений), содействовавших расширению начального образования.
Естественно, разрешение проблем церковных школ без участия светских властей губернии было невозможно. Правда, собственно губернские власти оказывали больше административную и моральную, чем материальную, поддержку начинаниям совета братства. Непростыми были отношения братства и земств. Казалось бы, занимаясь одним делом, они должны были плотно сотрудничать в школьном вопросе. Однако плодотворное сотрудничество братства с одними земствами омрачалось частыми конфликтами с другими. Истоки подобного противостояния, вероятно, восходят к эпохе Александра III, когда зародилось соперничество между церковной школой, пользовавшейся благосклонностью со стороны государства, и школой земской, таковой не имевшей.
С. О. Колоухин,
Московский государственный областной
социально-гуманитарный институт
__________
1 Восович С. М. Культурно-просветительская деятельность Виленского Свято-Духовского православного братства во второй половине XIX — начале XX в. // XII Международные Кирилло-Мефодиевские чтения — материалы. Минск, 2006; Симора В. А. Деятельность братства святого великого князя Михаила Ярославича в Тверской губернии // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. Тверь. 2009. № 105. С. 106–110.
2 Некоторые аспекты деятельности Кирилло-Мефодиевского братства рассматриваются в немногочисленных дореволюционных работах. Подробнее см.: За четверть века. 1884–1909. К истории церковно-приходских школ Московской епархии. М., 1910; Церковно-приходские школы Московской губернии.
М., 1899; Паков А. А. Церковные братства. Краткий статистический очерк о положении церковных братств к началу 1893 г. СПб., 1893.
3 Церковно-приходские школы Московской губернии. М., 1899. С. 2.
4 Там же. С. 13.
5 Там же. С. 17.
6 Там же. С. 12.
7 ЦИАМ. Ф. 156. Оп. 2. Д. 27. Л. 81–82.
8 Народное образование в Московской губернии. М., 1884. С. 92.
9 Правила о церковно-приходских школах // Айвазов И. Г. Законодательство по церковным делам в царствование императора Александра III. М., 1913. С. 200–205.
10 Отчет Московского Кирилло-Мефодиевского Братства за 1886 год. М., 1887. С. 1.
11 Там же. С. 4.
12 Там же. С. 5.
13 Устав братства во имя просветителей славянских, свв. Кирилла и Мефодия // Московские церковные ведомости. М., 1888. № 5. С. 23.
14 Там же. С. 8.
15 За четверть века. 1884–1909. С.81.
16 Об утверждении правил об уездных отделениях епархиальных училищных советов // Московские церковные ведомости. М., 1888. № 28. С. 85.
17 Отчет о деятельности Московского православного Кирилло-Мефодиевского братства за 1889 г. // Московские церковные ведомости. М., 1890. № 11. С. 145.
18 Правила об отделениях Московского Епархиального Кирилло-Мефодиевского Братства // Московские церковные ведомости. М., 1894. № 19. С. 52.
19 Правила Звенигородского Саввинского братства, отделения Кирилло-Мефодиевского братства. М., 1896. С. 1.
20 За четверть века. 1884 -1909…С. 349.
21 Отчет Московского Кирилло-Мефодиевского Братства за 1886 г. М., 1887. С. 9.
22 Отчет Московского Кирилло-Мефодиевского Братства за 9 год деятельности братства (с 1 февраля 1894 по 1 февраля 1895). М., 1895. С. 47.
23 Дополнительный список членов Кирилло-Мефодиевского братства // Московские церковные ведомости. М., 1916. № 52. С. 787.
24 Список членов Московского Кирилло-Мефодиевского братства // Московские церковные ведомости. М., 1916. № 29. С. 453.
25 Отчет Московского Кирилло-Мефодиевского Братства за 9 год. С. 8–11.
26 Там же. С. 9–11.
27 Отчет Московского Кирилло-Мефодиевского Братства за 1888 г. М., 1889. С. 12.
28 За четверть века. 1884–1909. С. 84–85.
29 Там же. С. 349.
30 Отчет Московского Кирилло-Мефодиевского Братства за 1890 г. М., 1891. С. 5.
31 Обзор Московской губернии за 1894 год. М., 1895. С. 107.
32 Список попечителей ЦПШ // Отчет Московского Кирилло-Мефодиевского Братства за 1888 г.
М., 1889. С. 1–45.
33 За четверть века. 1884–1909. С. 121.
34 Там же. С. 115.
35 Там же. С. 113.
36 Московское земство и школьное дело // Московские церковные ведомости. М., 1900. № 5.
С. 56–57.
37 Там же. С. 121.
38 Правила о школах грамоты // Айвазов И. Г. Законодательство по церковным делам в царствование императора Александра III. М., 1913. С. 206.
39 Там же. С. 208–209.
40 Там же. С. 213–216.
41 Таблица составлена по данным ведомостей о церковных школах и учащихся в них за 1887-
1900 гг., которые содержатся во всеподданнейших отчетах обер-прокурора Святейшего Синода по ведомству православного исповедания за 1887—1900 гг.
42 Таблица составлена по данным ведомостей о церковных школах и учащихся в них за 1901-
1914 гг., которые содержатся в всеподданнейших отчетах обер-прокурора Святейшего Синода по ведомству православного исповедания за 1901—1914 гг.
43 Обзор Московской губернии за 1913 г. М., 1914. С. 163.
44 Отчет епархиального наблюдателя о состоянии церковных школ Московской епархии в учебно-воспитательном отношении за 1899–1900 учебный год // Московские церковные ведомости. М., 1901. № 3. С. 6.
45 Там же. С. 7.
46 Церковно-приходские школы Московской губернии. М., 1899. С. 36.
47 За четверть века. 1884–1909…С. 65.
48 Там же. С. 187.
49 Церковно-приходские школы Московской губернии. С. 35.
