Слова на Преображение Господне и Успение Пресвятой Богородицы

Святитель Андрей Критский (+ 740):

«Услышите меня все те, которые, посредством уничижения Слова, избавились от неразумия, вознесли ум свой от земли и научились мыслить о горнем, — поелику я предлагаю вам обильную духовную трапезу словес, — и вместе с Словом пойдем ныне на высокую гору Преображения, совлекши вещественную и темную одежду жизни и облекшись в одежду, сотканную свыше и сияющую лучами разумных добродетелей. И Самому Христу, Который есть чистый всего Начаток и Пресущественное Слово Отца, Который ради нас сошел с неба и по человеколюбию воспринял нашу немощную плоть, угодно, чтобы мы совершили с Ним это восхождение, поелику мы и жизнью, и словом облечены уже в белые одежды и окрылены чистыми помышлениями Духа. И это ясно из того, что Он, взявши с Собою избранных из апостолов, как уже более близких к Нему по своим свойствам, возвел их на гору высокую. С какой целью Он совершает это и чему желает научить? Он намерен показать необычайную славу и величие Своего Божественного естества, в которое, немного прежде — таинственно, а теперь более ясно — посредством Своего Преображения, Он изменил и природу, некогда услышавшую: „земля еси, и в землю отидеши“ (Быт. 3:19). Ныне мы и празднуем это, то есть: обожествление нашей природы, ее превращение в лучшее бытие и восхождение из естественного состояния в сверхъестественное. Этому дивятся ангелы и это прославляют архангелы; этому радуются и все разумные примерные чины, являя тем самое действительное и неложное свидетельство Божия человеколюбия, беспредельное и безграничное море коего невозможно и обнять умозрением. Это теперь и мы желаем прославить, но достойно исполнить не можем. Но, поелику Богу любезно то, что совершается сообразно с нашими силами, то и не следует нам уклоняться от своего намерения и малодушествовать».

Церковные Ведомости. СПб.: Синодальная Типография, 1899. С. 1217.

Священномученик Фаддей (Успенский) (+1937):

«Привлекл еси любовию мя, Спасе, и пременил еси Божественным Твоим желанием; но попали огнем невещественным грехи моя, и насытитися Твоея пищи сподоби, да обое играя величаю, Блаже, величия Твоя»? Можем ли и мы о своих молитвах и слушании песнопений праздника здесь в храме сказать то же, что сказал апостол Петр на горе Фаворе: «Добро есть нам зде быти» (Мф.17:4)? Без сомнения, только немногие могут сказать о себе что-либо подобное. Состояние же духа большинства не подобно ли состоянию апостолов до того времени, как осиял их на Фаворе свет Божества Христова? Апостолы «лучшие» были «отягчены сном» во время молитвы Господа, в то время, когда началось чудное изменение вида преобразившегося Господа; так и из нас многие, вспоминая это чудесное событие здесь в церкви, не были ли отягчены духовным сном и леностью? Апостолы, отягченные сном, потом совершенно отогнали его, а некоторые из нас успели ли сделать это хотя бы до самого окончания службы? Поэтому-то святая Церковь старается возбудить нас от подобного сна: «Востаните, ленивии, иже всегда низу поникшии в землю, души моея помыслы, возмитеся и возвыситеся на высоту Божественнаго восхождения. Притецем к Петру и к Зеведеевым и вкупе с оними Фаворскую гору достигнем, да видим с ними славу Бога нашего».

Отчего же объял многих из нас духовный сон и леность? Оттого, прежде всего, что многие совсем не разумеют или очень мало разумеют значение Преображения Господня, как и апостолы не сразу уразумели это значение: им Господь даже запретил говорить о Своем Божественном Преображении, «дондеже Сын Человеческий из мертвых воскреснет» (Мф. 17:9). Зачем преобразился Господь? Для того, чтобы «показать ученикам Своим славу Свою». Но почему Он показал ее именно пред страданиями? Для того, чтобы научить апостолов и всех нас, что путь к небесной Божественной славе лежит чрез страдания, для того, чтобы ученики Христовы, если уже предстоит пострадать вскоре Христу, «уразумели бы, что Его страдание вольное» для спасения мира. Между тем этого-то и не могли долго уразуметь апостолы. Божество Христово они уже исповедовали ясно: еще незадолго до Преображения Господь ублажил Петра за исповедание Божества Своего Учителя: «Ты еси Христос, Сын Бога живаго» (Мф. 16:16), но когда Господь после этого исповедания начал говорить о предстоящих Ему страданиях, тот же Петр начал прекословить: «Будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою!» (Мф. 16:22), и Господь увидел в этом прекословии искушение сатаны: «Отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн, потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Мф. 16:23). И долго еще ученики Христовы не могли уразуметь необходимости и значения страданий своего Божественного Учителя: когда шел Господь после Преображения в Иерусалим на страдания, ученики Его «ужасались и, следуя за Ним, были в страхе» (Мк. 10:32) они боялись предстоящих страданий. Вот почему явившиеся на Фаворе Господу Моисей и Илия говорили с Ним «об исходе Его, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме» (Лк. 9:31), то есть о предстоящих Ему страданиях, ведущих к небесной Божественной славе.

Итак, напечатлеем ныне в своих мыслях и сердцах истинный путь духовного преображения нашей жизни, указанный преобразившимся Господом. Пусть не можем мы сразу последовать указанным Им путем. Но смотрите, как милостив Господь: с обличением ли и гневом встречает Он лучших учеников Своих, отягченных сном во время величайшего события земной Его жизни? Нет, Он возбуждает их светом Божества Своего. Будем молить Его, чтобы милостив был Он и к нашим немощам, чтобы и нашу духовную леность отгонял «воссиянием света Своего присносущного» в душах наших, пока сделаемся способными последовать Ему в подвигах духовных и в терпении посылаемых нам страданий. Святые апостолы не сразу преобразились духовно, но носили сначала долго «тело смирения» (Флп. 3:21), «мертвость Господа Иисуса» в своем теле (2 Кор. 4:10), были «умерщвляемы ради Него всякий день» (Рим. 8:36; Пс. 43:23), то есть несли страдания ради Христа непрестанно, и уже чрез это только тело смирения их, то есть уничиженное страданиями, «преображалось в тот же образ Христов от славы в славу» (2 Кор. 3:18). Так и наша душа пусть привлекается не одними радостями земными, или, по слову церковной песни, «уныния раждающыя печали на земли» (т. е. попечениями земными), но гораздо более «радостью Духа Святого» (1 Фес. 1:6; Рим. 14:17), которая вселяется в душу, «последовавшую ко еже от земли преложению Божественнаго жития» (к вышеземному Божественному житию), то есть очищаемую постепенно от страстей земных молитвою, воздержанием и прочими подвигами духовными, равно как терпеливым несением страданий жизни, какие посылает каждому на долю Господь. Аминь».

Олонецкие Епархиальные Ведомости № 16, 1906. С. 586.

Праведный Алексий Мечев (+1923):

«Матерь Божия прожила на земле 60 лет. Она с нетерпением ожидала перейти от земли на небо, к Сыну и Богу, и об этом усердно молила Его. Господь услышал молитвы Своей Матери, и за три дня до исхода Ее известил Ее об этом. В день отшествия Своего Преблагословенная пожелала видеть апостолов: и все они, кроме Фомы, принесены были из разных стран мира на облаках к дому Ее. Здесь собрались и все знавшие Ее. Скорбели и плакали о разлуке с Нею. Она утешала всех и уверяла, что не забудет их, что успешнее станет молить за них Бога и просить им милостей и спасения у Него. В самый час кончины земной жизни Своей Пресвятая Дева убрала горницу Свою, засветила множество светильников, воскурила фимиам, возлегла на одр Свой и преставилась: явился Спаситель с Ангелами, принял Святую душу Ее и принес на место Своей славы, в райские селения. Апостолы взяли тело Богоматери, с пением и молитвами положили в пещеру в саду Гефсиманском. Через три дня пришел и апостол Фома в Иерусалим; он, узнав о случившемся, плакал и скорбел. Чтобы успокоить его, апостолы решились показать ему тело Божией Матери, но когда открыли пещеру, она оказалась пустою, — в ней нашли только ризы Пресвятой. Это удивило всех. Начали молиться, чтобы узнать, что случилось, вечером того дня Матерь Божия явилась на воздухе с ангелами и сказала недоумевающим: „Радуйтесь! Я здесь и не перестану молиться за мир христианский“.

Такова была, други, славная кончина Божией Матери. На какие же думы наводит нас с вами история настоящего праздника? Не задается ли и каждый из нас такими вопросами: какова же будет наша кончина? Явится ли к нам тайный вестник, чтобы возвестить нам о нашей смерти? Или, может быть, смерть настигнет нас как тать, нежданно. Тиха ли будет наша кончина или, быть может, в страшных муках и ужасе кончится наша жизнь? Да, други, „кто есть человек, иже поживет и не узрит смерти“ (Пс. 88:49). Неприятна мысль о смерти, мрачен и ужасен факт ее. Однако же ни устранить, ни избежать ее мы не в состоянии. Смерть есть общий, неизбежный жребий. Что же делать нам в таком случае? Забываться ли постоянно в круговороте наших житейских дел и постоянно думать о ней, о смерти? Было бы слишком легкомысленно и неосмотрительно с нашей стороны, постоянно слыша о смерти и видя ее жатву, не думать о ней так, как следует истинному христианину. Не будем страшиться смерти. Она страшна только для неверующих, а для нас, христиан, — светлая дверь в жизнь блаженную, вечную. Будем только чаще вспоминать о ней.

Сколько не живи на этом белом свете, а умереть, перейти в другую, вечную жизнь все-таки придется. Но вот вопрос — готовимся ли мы к будущей жизни? Не обременила ли нас слишком земная жизнь? Пусть каждый из нас даст себе отчет в этом, а теперь расскажем в наше назидание следующую притчу и приложим ее к себе. „Житель некоего большого города имел собственный свой дом, но до известного срока, по обстоятельствам не мог в него перейти, а потому он проживал на квартире, и хотя очень хорошо знал, что должно оставить ее, но, несмотря на это ничего не жалел на устройство своей квартиры, о том только и думал, как бы и чем ее украсить и обогатить, а о своем собственном доме вовсе забыл, а если иногда и приходила ему о нем мысль, то, по необходимому ослеплению, отгонял от себя это напоминание. Что же из этого вышло? Когда настало время (а настало оно вдруг и неожиданно) оставить квартиру и перебраться в свой дом, то он оказался не приютом, а вертепом, ибо брошен был без всякого внимания, завелись в нем отвратительные нечистоты, змеи и всякого рода гады, и принужден был несчастный домовладелец войти в такой оскверненный дом, но, что всего неприятнее, — это то, что ему даже не дозволено было ни очистить дом, ни изгнать из него поселившихся в нем пресмыкающихся животных. Итак, из великолепной квартиры беспечный домовладелец перешел на бесконечное житье в свой дом. Без сомнения, и жалел и тужил он о своем безумии, и упрекал и даже проклинал себя, ‑ но все это было гласом вопиющего в пустыне — время упущено безвозвратно и сделать ничего было уже невозможно. Смысл притчи ясен: домовладелец — каждый из нас, квартира — греховный этот мир, собственный дом — вечность“.

Господи! По молитвам Пречистая Твоея Матери дай нам грешным к привязанным к благам мира сего постоянную память последнего часа нашей жизни и той великой минуты, когда мы должны будем предстать пред лицо Твое, чтобы дать строгий отчет о всей нашей земной жизни. Аминь».

Произнесено 28.08.1914 г.