Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
«Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13) — эти евангельские слова знает каждый православный христианин. Чаще всего мы относим их к тем, кто отдал жизнь свою за веру или Отечество во время военных действий. Однако это не всегда так.
Сегодня мы вспоминаем подвиг святых благоверных князей Бориса и Глеба, которые смогли исполнить упомянутую евангельскую заповедь иным образом.
Память святых братьев-страстотерпцев Бориса и Глеба, совершаемая дважды в году (15 мая, а также 6 августа), для Русской Церкви есть событие особой значимости и важности. Торжественность нынешнего дня обусловлена многими причинами. Остановимся кратко на главных из них.
Во-первых, святые мученики Борис и Глеб — первые святые, канонизированные Русской Церковью. Их почитание как святых началось сразу же после блаженной кончины. Спустя всего четыре года после их убиения по приказу старшего брата Святополка, в 1019 г. другой их брат, великий князь Киевский Ярослав (названный впоследствии Мудрым) положил мощи святых в Вышгороде, в храме во имя святого Василия Великого. Через некоторое время храм этот сгорел, мощи же остались невредимы, и от них совершалось много чудотворений. Поэтому Ярослав Мудрый построил на этом месте каменный пятиглавый храм, который был освящен 24 июля (6 августа по н. ст.) 1026 г. митрополитом Киевским Иоанном с собором духовенства. Сам митрополит, вначале сомневавшийся в святости святых страстотерпцев, стал автором службы, которой мы пользуемся по сей день.
2 мая (15 мая по н. ст.) 1071 г., при киевском князе Изяславе Ярославиче, мощи обоих братьев были перенесены в новую церковь, что послужило историческим поводом для сегодняшнего дня их памяти.
Во-вторых, почитание святых князей-страстотерпцев Бориса и Глеба уже в XI в. на Руси было повсеместным. Появляются храмы, монастыри, посвященные памяти святых братьев. А молитвенное заступничество их в тяжелые периоды жизни нашего Отечества неоднократ-но зафиксировано в исторических памятниках. Достаточно вспомнить хотя бы случаи их явления святому благоверному Александру Невскому накануне Ледового побоища, а также — великому князю Димитрию Донскому в день Куликовской битвы.
И сегодня святые мученики Борис и Глеб наряду с такими светильниками земли Русской, как, например, преподобные Сергий Радонежский и Серафим Саровский, святители Петр и Алексий Московские, являются одними из самых любимых и почитаемых в нашей Церкви.
В-третьих, они явили христианскому миру совершенно новый, неизвестный доселе образ святости — страстотерпчество. Ведь они не были мучениками за веру во Христа в подлинном смысле этого слова. Русская Церковь чтит их как страстотерпцев — этот чин святости неизвестен византийской агиологии. Страстотерпцами называют тех праведных христиан, которые понесли тяжелые страдания и приняли смерть от убийц, выполняя особо значимую общественную миссию. Так, в частности, пострадали святые князья Андрей Боголюбский и Михаил Тверской, царевич Димитрий Угличский. В новейшей нашей истории таковыми стали святые царственные страстотерпцы царь Николай II и его семья.
Святые Борис и Глеб приняли смерть в знак беспредельной любви ко Христу, в подражание его крестной муке. В сознании русских людей своей мученической кончиной они искупали грехи всей Русской земли, еще недавно прозябавшей в язычестве. По слову выдающегося русского агиографа и историка XX в. Г. П. Федотова, «через их жития образ кроткого и страдающего Спасителя вошел в сердце русского народа навеки как самая заветная его святыня».
Если современному человеку, далекому от Церкви, рассказать о подвиге первых русских святых, то совершенно очевидно, что их жизненный подвиг для него покажется нелепым. Иметь возможность приобрести княжескую власть в Первопрестольном Киеве, иметь достаток, богатство, дружину, иметь все возможности к этому — и отказаться в пользу брата.
С точки же зрения самих святых братьев, их поведение было обусловлено лишь попыткой исполнить евангельскую заповедь о любви к ближнему. Братья-страстотерпцы подвигом своим проповедали всем нам не абстрактную любовь к человечеству, но деятельную любовь к несовершенному конкретному человеку. В брате своем убийце их просвещенный взор способен был видеть не только немощи и злые страсти, но, прежде всего, образ Божий. Развитию в святых князьях этого дара способствовали непорочная жизнь и непрестанный подвиг служения ближнему по заповеди Христовой.
Святые братья сделали то, что было еще ново и непонятно для языческой Руси, привыкшей к кровной мести, — они показали, что за зло нельзя воздавать злом, даже под угрозой смерти.
«Видите ли, братия, — замечает преподобный Нестор Летописец, — как высока покорность старшему брату? Если бы они противились, то едва ли бы сподобились такого дара от Бога. Много ныне юных князей, которые не покоряются старшим и за сопротивление им бывают убиваемы. Но они не уподобляются благодати, какой удостоились сии святые».
Не случайно подвиг святых братьев посредством акта хронологически первой канонизации в нашей Церкви был поставлен во главу русской святости.
Притекая к молитвенному предстательству святых страстотерпцев Бориса и Глеба, будем особенно усердно просить их о том, чтобы в Отечестве нашем восторжествовали подлинная любовь и братолюбие. Только на таком фундаменте можно строить прочную государственность, созидать духовно-нравственное общество, о котором все мы мечтаем и о котором молимся.
Святые страстотерпцы, благоверные князья Борисе и Глебе, молите Бога о нас!
