О врагах свободы

«К свободе призваны вы, братия», — пишет Апостол. Но одновременно предупреждает, что у нашей свободы есть враги. Во-первых — чужая злая воля. Господь говорил: «всякий, делающий грех, есть раб греха» (Ин. 8, 34). Но ни один грех не обходится без учителя. Лишь грех диавола, этот самый первый грех, можно считать абсолютно беспричинным, грехом ради греха. Ева уже могла в какой-то мере оправдываться: «змей обольстил меня» (Быт. 3, 13). Поэтому «кто делает грех, тот от диавола, потому что сначала диавол согрешил» (1 Ин. 3, 8).
От сих пор и пошла в человеческом роде эта «наука», эта «школа» греха. Так же, впрочем, как и школа праведности. Только вот цепочка праведников, хранителей завета с Богом, узенькая, едва заметная ниточка, от человека к человеку: Адам — Сиф — Енос — Ной — Авраам, и так далее (Лк. 3, 38, 36, 34). А грех катится широкой, всепоглощающей волной, о чем Господь говорил: «Горе миру от соблазнов, ибо надобно прийти соблазнам» (Мф. 18, 7). Об этом же скорбит и Апостол, одновременно и желая, и видя невыполнимость своих желаний: «О, если бы удалены были возмущающие вас»!
А о второй опасности Апостол говорит: «Только бы свобода ваша не была поводом к угождению плоти». Плоть, это не просто тело, которое как и душа, есть творение Божие. Плоть, это — голос пораженного грехом ветхого человека; это воля к разрушению, к небытию; это то, что уродует и душу, и тело. «Дела плоти известны: они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражды, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия (соблазны), ереси, ненависть, убийство, пьянство, бесчинство, и тому подобное». Это и -наше, потому что оно в нас; и — не наше, если мы видим его и стараемся победить. Этому ужасался и Павел, когда в отчаянии восклицал: «Когда хочу делать доброе, прилежит мне злое… Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти» (Рим. 7, 21, 24)?
Пришествие Господне и показало абсолютную ценность свободы, и обнажило ее врагов. Ветхозаветные путы упали, «детоводитель» отпустил руку. Ничто уже не связывает. Но ничто и не поддерживает. Все множество заповедей сошлось в одну точку, как в начале творения: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя» (Лк. 10, 27). Или — еще короче: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5, 48). И образ совершенства дан: вот, перед вашими глазами предначертан «Иисус Христос, как бы у вас распятый» (Гал. 3, 1). И — свобода. А внутри — голос плоти и голос духа. О плоти мы уже говорили. А дух, это — еще не стертая печать Божьего образа и подобия. Это то, что проявляется и через голос совести, и через жажду истины, добра и красоты.
И дух, и плоть — во мне. А есть еще я сам. «Плоть желает противного духу, а дух — противного плоти». Но ни дух, ни плоть не могут сами насильно завладеть мною. Что же мне делать? Послушать Бога или «возмущающих нас»? Поступить по духу, плоды которого известны, или по плоти, дела которой тоже вполне ясны? О чем размышлять? Как свободные, «поступайте по духу, и вы не будете», как рабы, «исполнять вожделений плоти».