О корабле Церкви

Однажды Господь со Своими учениками переправлялся на другую сторону Геннисаретского озера. Поднялась буря, а Он спал. Ученики в страхе разбудили Его: «Наставник! Наставник! погибаем». И Он, встав, единым словом укротил бурю, и затем укорил учеников: «где вера ваша»? «Они же в страхе и удивлении говорили друг другу: Кто же это, что и ветрам повелевает, и воде, и повинуются Ему»?
Корабль, начиная от Ноева ковчега, — символ Церкви, образ единения людей, верных Богу. Лишь те, кто были внутри ковчега, спаслись от водного потопления. А бушующее море — символ беззаконного, враждебного Богу мира. По этим волнам человек приходит к кораблю церкви, и только войдя внутрь, вдруг по-настоящему видит истину: где шел, и каким чудом было, что не утонул.
И каждый храм, где собираются верующие, тоже подобен кораблю среди стихий мира. Храмы и строились часто в виде корабля. Храм тоже, как и корабль, захлестывают волны, потому что здесь, как и в ковчеге, — не только праведный Ной и его разумные сыновья Сим и Иафет. Здесь и — Хам, и ему подобные. Здесь и жены, приведенные своими мужьями; здесь и мужья, тянущиеся за своими женами. И все мы, — и самые совершенные, и далекие от совершенства, — все мы стоим и поем наш Символ веры: «Верую … во едину святую соборную и апостольскую Церковь…» Веруем, что можем стать, и непременно станем — истинным телом Христовым, все члены которого страждут, когда один страждет, и радуются, когда один радуется. И то уже чудо, что мы, столь разные, сходимся в этот корабль-храм, и отложив вражду и злословие, какое-то время мирно стоим вместе, бок о бок, лицом к востоку, пока совершается Божественная служба. И ни для кого эти два часа не пройдут напрасно.
И теперь наша задача, чтобы и расходясь по домам, умудриться все же остаться в Церкви; выходя за борт корабля, все же остаться в нем, сохраняя в сердце мир и благоговейную тишину Божьего присутствия. Выходя за пределы корабля, мы идем по тем же волнам, по которым пришли сюда. Но теперь уже идем не со слепой самоуверенностью, но — со вниманием и страхом, держась за Господа рукой молитвы. Потому что эта грозная пучина настоящего жития страшна лишь бездною моих собственных зол, и моим забвением моего Спасителя.
И я еще не в Церкви, если мир еще влечет меня и кажется мне устойчивым и стабильным. И — я еще не в Церкви, если, с другой стороны, меня страшат бури. Значит у меня еще нет уверенности в силе и мудрости моего Кормчего, значит я еще по-настоящему не понял, Кто Он. А ведь «Он есть Глава Тела Церкви; Он — начаток, первенец из мертвых». И «Он есть прежде всего, и все Им стоит» (Кол. 1, 17).