Третье воскресенье по Пасхе посвящается тем, кто первыми узнал о Воскресении Господа Иисуса Христа и первыми увидел Его Воскресшим. Церковь называет их женами-мироносицами. Среди них и Пречистая Матерь Господа, и Мария Магдалина, и другие женщины, которые, когда Господь был жив, следовали за Ним «из Галилеи, служа Ему» (Мф.27,55). Когда же Он был убит и погребен, и тогда они последовали за Ним, чтобы служить, чем только возможно, и умершему.
И вот, словно и сами навсегда умершие, идут мироносицы ко гробу. Они знают, что там огромный камень, с которым не справиться. Знают, что у гроба поставлена стража. И все-таки отправляются в путь, едва начался день, следующий за субботой.
Так и наш крестный ход в пасхальную полночь, этот вовсе не победное, не торжественное шествие. Это мы вместе с мироносицами отправляемся ко гробу. Идем в самый безнадежный, в самый отчаянный путь, не будучи уверенными даже в том, что сможем хотя бы увидеть тело нашего Господа.
Так шли мироносицы.
И вдруг, словно первый удар колокола в ночной тишине: «взглянув, видят, что камень отвален». Они подходят, ожидают увидеть мертвое тело, и — второй удар колокола: «вошедши в гроб, увидели юношу, сидящего на правой стороне, облеченного в белую одежду, и ужаснулись». И — удар за ударом — слова Ангела: «не ужасайтесь… Вот место, где Он был положен. Но идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там Его увидите, как Он сказал вам».
Что они пережили? Какой пасхальный благовест поднялся в их сердцах! «И вышедши, побежали от гроба; их объял трепет и ужас, и никому ничего не сказали, потому что боялись». В Евангелии от Матфея говорится, что они побежали «со страхом и радостию великою» (Мф.28, 8). Когда приближается Бог, когда отворяется рай, тут все: и страх, и ужас, и радость, и «неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать» (2 Кор.12, 4).
А приблизились они к райским вратам путем безрассудной любви и верности. «Мудрые века сего» не станут рисковать жизнью, чтобы получить мертвое тело, не встанут чуть свет для того, чтобы помазать мертвеца ароматами. Но Господь посрамляет человеческую мудрость ради богоподобной любви, которая не останавливается и перед гробом.
И мы, когда начинаем пасхальный крестный ход, как бы подражаем этому святому безумию. Как драгоценность, несем мы с собою все, что нам осталось: Его изображение; крест, на котором Он испустил дух; книгу с Его словами. Все это само по себе никогда не утешит, а будет только напоминать о страшной утрате. Но мы свято храним это и несем с собою ко гробу. Мы выходим из храма, чтобы идти за Ним до конца. И как мироносицы, находим Его Воскресшим.
Так будем же уверены, что Господу угодно не только когда мы изучаем Писание, молимся, совершаем добрые дела; но и когда украшаем свой храм, когда благоговейно прикладываемся ко всему, что напоминает о Нем; когда поклоняемся и возжигаем свечу пред Его образом. И пусть «мудрые и разумные» иронически пожимают плечами, мол, кому это нужно? Но
