Вифлеемские младенцы

Христос волхвы спасе, пастыри созва,
младенец множества показа мученики…
Великий канон, песнь 6-я

На миниатюре Евангелия XVII  в. из собрания библиотеки МГУ, изображающей переход через Чермное море, есть интересная деталь: «яко по суху пешешествующие» израильтяне везут на повозке, в которую запряжена пара ослов, своих малолетних детей. Дети постарше идут рядом, позади — их матери. Они только что вышли на берег, на котором видны покрытые растительностью холмы. Пророк Моисей простер руку свою к морю, и вода возвратилась и покрыла всадников всего войска фараонова (Исх. 14:28). Израильские женщины в восторге воздевают руки, у одной из них в руках тимпан, — это сестра Моисея Мариам; И воспела Мариам пред ними: пойте Господу, ибо высоко превознесся Он, коня и всадника его ввергнул в море (Исх. 15:21). Спаслись, вывели из «египетского зла» своих детей — эту, казалось бы, невыполнимую задачу Сам Господь помог решить, — вот она уже решена!

Но вот еще одна миниатюра: на ней изображены события, происходившие через тринадцать веков после исхода Израиля из Египта. Это миниатюра из Евангелия-апракос 1693 г. из собрания Археографической комиссии (Библиотека Академии Наук в СПб). На троне изображен царь Ирод, он отдает своим воинам приказ начать карательную операцию. И вот уже льется кровь невинных младенцев. Не «дщерь Вавилоня окаянная», а Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться о детях своих, ибо их нет (Иер. 31:15). Как они могли, эти воины?! Ведь не наемников посылал Ирод, а потомков тех, кто по велению Божию уходил когда-то из Египта и выводил оттуда своих чад.

Тема избиения младенцев в церковном искусстве известна с древнейших времен. Из сочинений священномучеников Иринея Лионского и Киприана Карфагенского следует, что уже при их жизни (вторая половина II — начало III вв.) Вифлеемские младенцы почитались святыми. О Вифлеемских младенцах писали святители Иоанн Златоуст, Григорий Нисский и многие другие. Память избиенных в Вифлееме младенцев в богослужебных книгах появляется в V в. [6, 10]. Песнопения на день убиения младенцев принадлежат преподобному Андрею Критскому (+ 712).

Евангельское описание (Мф. 2:16—18) избиения младенцев содержит мало подробностей: Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал у волхвов. Тогда сбылось реченное пророком Иеремией, который говорит: глас в Раме слышан бысть, плач и рыдание, и вопль мног…

То, что впоследствии нашло отражение в церковном изобразительном искусстве, нашло свое воплощение в драматичном описании святителя Григория Нисского (+ 394):

«Как изобразить палача, с обнаженным мечом стоящего над младенцем: взгляд его суров и дышит убийством, речь его страшна; одной рукой он тащит к себе младенца, другой простирает меч, между тем мать с другой стороны влечет свое дитя к себе и подставляет собственную выю острию меча». Святитель описывает далее стенания и вопли родителей, ужас детей, прижимающихся к груди матерей и получающих смертельные удары в утробу; иной палач одним ударом пронзает младенца и мать, иной отторгает младенца от груди матери… [8].

Древнейшие изображения избиения Вифлеемских младенцев можно видеть в мозаиках римского храма Санта Мария Маджоре (432—440 гг.), иллюстрированных рукописях VI в. — сирийском Евангелии Рабулы (Флоренция, Библиотека Лауренциана), кодексе Григория Богослова (Национальная библиотека в Париже). Здесь во всех случаях изображен царь Ирод, сидящий на троне и отдающий приказание об уничтожении младенцев: «Скверноубийства кровьми Ирод оскверняется: Владыку бо всех, Бога и Царя, убити покушаяся, на отроки неистовствует и свирепствует люте» (Канон святых младенцев, песнь 5-я).

В ранних памятниках показано начало трагедии: палачи только собираются исполнять приказание, но позднее в композиции появляются не только страшные подробности детоубийства: иродовы палачи (как и святитель Григорий Нисский, не станем назвать их «воинами») пронзают младенцев копьями и мечами, держа их за волосы или за ноги; пытаются защитить своих чад матери…

Позднее появляется еще одна важная деталь: убиение праведного священника Захарии, отца Иоанна Предтечи, и бегство св. Елисаветы с младенцем: «Священства одеждою обложен, премудре… мечем убиен быв в храме Божии, Христов пророче» (тропарь пророка Захарии).

По-видимому, с VI-VII вв. сюжет избиения младенцев встречается в храмовой росписи достаточно часто. В так называемой Красной церкви в Перуштице (в окрестностях Пловдива, Болгария) сохранились фрагменты фресок, в которых можно опознать сюжеты поклонения волхвов, бегства в Египет и избиения младенцев. В последнем случае сохранилась фигура царя Ирода, укрывающаяся в скале от убийц праведная Елисавета, а также сцена убиения пророка Захарии [5].

В уникальном собрании икон монастыря св. Екатерины на Синае в числе небольших икон, предназначенных, видимо, для келейной молитвы, есть центральная часть триптиха с изображением Рождества Христова, бегства в Египет, бегства Елисаветы в пустыню и избиения младенцев [12].

Со временем композиция Рождества Христова в храмовой росписи значительно усложняется; к ней присоединяются дополнительные эпизоды. В росписях 70-х годов XIII  в. (к сожалению, сохранившихся фрагментарно) монастыря Градац, построенного по обету женой сербского короля Уроша I Еленой, Рождество Христово содержит эпизоды прибытия, поклонения и возвращения волхвов, бегства в Египет и избиения младенцев [5].

В мозаиках XIV  в. баптистерия Венецианского собора Сан-Марко представлены сцены, изображающие волхвов перед царем Иродом, поклонение волхвов Младенцу Христу, бегство в Египет и избиение Вифлеемских младенцев [5].

В русской иконописи сюжет избиения младенцев получает развитие во второй половине XVI и XVII вв. в связи со стремлением к подробному иллюстрированию всех деталей Евангельского текста. На иконах Рождества Христова в композицию вводятся дополнительные сцены: «Бегство в Египет», «Сон волхвов», «Избиение младенцев», «Плач жен».

Икона Рождества Христова второй половины XVI  в., происходящая из Холмогор (ныне в Третьяковской галерее), имеет сложную композицию, разделенную на пять поясов. Действие начинается с путешествия волхвов: «волсви едут взыскати Отроча» ко «граду Иерусалиму», возле которого их встречают «стражи градные». В следующей сцене с волхвами беседует сидящий на престоле царь Ирод; рядом с ним — телохранитель с обнаженным мечом и щитом. Затем — путешествие волхвов: «волсви едут от Ирода царя по звезде». В нижней части композиции вновь изображен царь Ирод, обнаживший меч и приказывающий «избивати младенцы»; рядом, справа и слева — сцены избиения; по краям изображены плачущие матери. Еще один ряд композиции представлен сценами: «Елисавета бежа в гору», «Иосифу во сне явися ангел» и «Бегство в Египет». В последнем эпизоде Богоматерь с Богомладенцем едет на коне, а за Ней с котомкой идет отрок Иаков, брат Божий. Еще одна особенность композиции — в центральной части иконы, где находится собственно сюжет Рождества, изображены удаляющиеся от пещеры волхвы: «волсви ведет ангел инеем путем во страну их» [1].

Создание столь сложной композиции иконы Рождества Христова, по-видимому, связано с хождением на Синай купца Василия Позднякова в 1588 г. Поздняков запомнил и описал «заморские святыни», что и нашло столь интересный живописный отклик в купеческих Холмогорах.

Для русских иконописцев, конечно, источником вдохновения были святыни Святой Афонской Горы. Например, фреска XV в. соборного храма монастыря Ставроникита в композиции «Избиение младенцев» содержит многие детали, воспроизведенные русскими иконописцами в иконах Рождества Христова. Такой образ второй половины XVI  в. из Сольвычегодска довольно подробно воспроизводит сцены избиения младенцев, которые могли видеть русские паломники.

В XVI  в. сцены, связанные с Рождеством Христовым, появляются не только на иконах этого праздника, но и в других композициях. Например, на иконе Благовещения с 24 клеймами акафиста (первой половины XVI  в., из Преображенского собора Спасского монастыря в Ярославле, ныне в Ярославском художественном музее-заповеднике) представлены 5 клейм, связанных с Рождеством Христовым (соответственно, иллюстрирующие акафист с 4 икоса по 6-й), в том числе «Бегство в Египет».

Ярославская икона Рождества Христова середины XVII  в. содержит сложную, насыщенную многими подробностями, композицию избиения младенцев. Часть эпизодов в ней помещена в архитектурные рамочки, разбивающие композицию и делающие ее более выразительной.

Наши Четии Минеи представляют картину избиения младенцев также довольно подробно: «Овии мечем посекаеми, овии же о камень разбиваеми, овии о землю ударяеми и ногами попираеми, инии руками удавляеми, друзии растерзаеми и раздираеми, инии прободаеми, и инии полма пресецаеми… матереем плачущим, власы терзающим, одежды на себе и плоть свою издирающим» [8].

Поздние храмовые росписи, при большей живописности, приобретают некоторую декоративность, из них уходит то ощущение страшной трагедии, которая была присуща ранним миниатюрам, иконам и фрескам избиения младенцев. Между тем трагизм описанной в Евангелии от Матфея истории избиения Вифлеемских младенцев достоин того, чтобы стать частью православного сознания христиан XXI столетия. Ведь иродово преступление и через двадцать веков постоянно воспроизводится. В то время, когда писалась эта заметка, ее автору попала в руки рекламная газета, на одной из страниц которой было более двадцати объявлений, предлагающих совершить преступление, подобное иродову, — речь идет о узаконенном детоубийстве, абортах.

В своей борьбе против греха детоубийства Церковь сегодня может приводить в пример то, как на протяжении всего своего существования осуждала она этот иродов грех, боролась с ним своей молитвой, богослужением, своей иконописью. Ведь вновь и вновь Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться о детях своих, ибо их нет…

Протоиерей Николай Погребняк