Марк Харитонович Трофимчук (1919–2005), бывший в течение многих лет преподавателем церковного пения и руководителем хора в Московской Духовной семинарии, является автором книги «Академия у Троицы. Воспоминания о Московских Духовных школах» (Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2005). В ней, в частности, рассказывается о том, как начиналось возрождение богословского образования в 1940-е гг. в стенах Новодевичьего монастыря. Предлагаем читателям выдержки из записок М.Х.Трофимчука.
Возобновление Московских Духовных школ, предпринятое на исходе Великой Отечественной войны, было сродни воскрешению евангельского Лазаря с той лишь разницей, что не четыре дня, а четверть века – с 1919 по 1944 гг. были они обвиты пеленами и погребены, как казалось советским властям, на веки вечные. Духовные семинария и академия, снискавшие за триста лет существования почести и славу не только на стезях богословского образования, но и духовно-нравственного просвещения всего народа русского, оказались ненужными нарождающемуся государству. Должно было свершиться чудо, что бы прервавшаяся традиция возродилась. И таким неожиданным, вне привычных представлений, событием стала кремлевская встреча, когда 4 сентября 1943 г. Сталин вызвал к себе высших иерархов Русской Православной Церкви – местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия (Страгородского), митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия (Симанского) и митрополита Киевского Николая (Ярушевича). Около двух часов продолжалась беседа о взаимоотношениях Церкви и государства, в которой были затронуты и вопросы подготовки церковнослужителей. Митрополит Сергий говорил о необходимости открытия духовных учебных заведений, поскольку Церковь осталась практически без священников и диаконов. «А почему у вас нет кадров?» – спросил Сталин, в упор глядя на своих собеседников. Алексий и Николай смутились... Всем было известно, что кадры истреблены в лагерях. Но митрополит Сергий не смутился: «Кадров у нас нет по разным причинам. Одна из них: мы готовим священника, а он становится маршалом...» Довольная усмешка тронула уста диктатора... «Да, да. Как же. Я семинарист. Слышал тогда и о вас». Затем Сталин стал вспоминать семинарские годы... Сказал, что мать его до самой смерти сожалела, что он не стал священником. Митрополиты просили открыть богословские курсы в нескольких епархиях. «Сталин, согласившись с этим, в то же время спросил, почему они ставят вопрос о богословских курсах, тогда как правительство может разрешить организацию духовной академии и открытие духовных семинарий во всех епархиях, где это нужно. Митрополит Сергий, а затем митрополит Алексий сказали, что для открытия духовных академий у них еще мало сил и нужна соответствующая подготовка».
Вскоре после кремлевской беседы архиепископ Саратовский Григорий (Чуков) по поручению главы Церкви разработал проект организации Православно го богословского института в Москве и богословских пастырских школ в епархиальных центрах. <...> «Журнал Московской Патриархии» (№ 4 за 1943 г.) поместил объявление о наборе в Православный богословский институт «лиц с высшим и средним образованием, не моложе 18 лет, с удостоверением от епархиального архиерея или кого-либо из пастырей той епархии, в которой проживает проситель».
Уже после кончины Патриарха Сергия, 14 июня 1944 г., состоялось открытие богословского института и пастырских курсов в Москве, в помещениях Новодевичьего монастыря. Дата эта совпала с памятью святого мученика Иустина Философа, учредившего в Риме в эпоху гонений на христиан богословскую школу. Перед совершением молебна патриарший местоблюститель митрополит Алексий благословил возрождавшуюся школу иконой «Явление Божией Матери преподобному Сергию» <...>
Учебные аудитории института разместились в Лопухинском корпусе, а его общежитие и аудитория богословско-пастырских курсов – в помещениях при монастырской Успенской церкви. <...>
Время становления духовных школ оказалось трудным. Нужно было выработать принципы преподавания и воспитания в неприемлемых по большому счету для церковных институтов условиях тогдашнего государственного строя. Многие из поступавших были малосведущими в церковной жизни, а преподаватели состояли в основном из выпускников дореволюционных академий. Но с Божией помощью и в институте, и на курсах воцарилась атмосфера доброжелательности, отношения были непринужденными. Поиск оптимальных путей в очень важном, а главное, божеском деле, доставлял радость всем его участникам.
Протоиерей Тихон Димитриевич Попов (+ 1962), назначенный ректором, вел пастырское, основное и нравственное богословие. Будучи выпускником Киевской духовной академии, он написал монументальную магистерскую диссертацию на тему «Святитель Тихон Задонский и его нравоучение».
Первым проректором богословского института, а затем инспектором и профессором Московской Духовной Академии стал Сергей Васильевич Савинский (+ 1954). В 1947 г. он принял священный сан и был назначен настоятелем Успенского храма Новодевичьего монастыря. В свое время Савинский преподавал догматику в Черниговской Духовной семинарии. <...>
Инспектором богословского института назначили Анатолия Васильевича Ведерникова. Талантливый лектор, знаток русской классической литературы, он преподавал историю русской религиозной мысли. Хорошо владеющий пером, он на протяжении многих лет был секретарем редакции «Журнала Московской Патриархии».
Алексей Иванович Георгиевский (+ 1984) занимал должность секретаря института. Преподаватель церковного устава и литургики, он был неутомимым популяризатором своего предмета. Изложенный им чин Божественной литургии с пояснениями стал настольной книгой для молодых священнослужителей. Алексей Иванович подарил институту свою личную библиотеку, содержащую лучшие богословские и святоотеческие сочинения. По недостатку места институтская библиотека располагалась в Успенском храме за фанерными щитами, где обычно стоят свечные ящики. Книг было мало, студенты постоянно ощущали их нехватку. Учащиеся-москвичи при первой же возможности старались поехать в Ленинку, там без труда можно было получить сочинения святых отцов и богословов – то, что составляло предмет изучения будущих пастырей.
В первый, 1944 г. принимали без всяких экзаменов и было зачислено 36 человек. Но после первого курса половину воспитанников пришлось отсеять. В дальнейшем отбирали абитуриентов более осмотрительно, людей нецерковных старались не брать. На то, чтобы проявлять строгость при отборе учащихся, указывал Патриарх Алексий. <...> В следующий учебный год в первый класс зачислили 56 человек, в другие классы – 26. <...>
В конце первого семестра в институте появились новые преподаватели – В.С.Вертоградов, священник Александр Ветелев и другие. Доцент Владимир Семенович Вертоградов (+ 1964) читал курс Священного Писания Ветхого Завета. <...> Он настоятельствовал в нескольких московских храмах. В институте начал преподавать гомилетику, а затем занялся раз работкой оригинальных курсов пастырского и нравственного богословия, вкладывая в это дело всю свою огромную энергию и личный пастырско-психологический опыт.
Кафедру истории Древней Церкви занял Николай Иванович Муравьев (+ 1963). Николай Петрович Доктусов (+ 1959) поначалу преподавал логику, психологию, латинский язык, а затем занимал кафедру Нового Завета. <...>
Церковному пению учил Иван Николаевич Аксенов (+ 1958), собравший хороший студенческий хор, который вместе с прихожанами Успенского храма часто пел за богослужениями и запомнился как образец исполнения обиходного пения.
Успенскую церковь Новодевичьего монастыря Патриарх Алексий освятил 29 декабря 1945 г. Потребность в храме Божием для духовных школ нельзя переоценить. Когда нет возможности посещать Литургию – это существенный урон и для духовного становления воспитанников, и для постижения приемов пастырского служения. С освящением храма можно было говорить о полнокровной жизни Московских Духовные школ. Штат храма состоял из настоятеля – протоиерея Тихона Попова, священников – Александра Ветелева и Константина Карчевского и протодиакона Андрея Зверева. Обладатель великолепного баса, он иногда помогал клиросным. Когда он читал шестопсалмие, то молящиеся слушали его со слезами на глазах.
На Рождественский сочельник с монастырской колокольни раздался первый после долгого молчания звон.
С течением времени Учебный комитет под руководством ставшего уже митрополитом Ленинградским и Новгородским Григория (Чукова) разработал план перехода па традиционную систему духовного образования. На ходатайство Патриарха было получено согласие Совета по делам Русской Православной Церкви при Совмине, и пастырско-богословские курсы, действовавшие в разных городах страны, были преобразованы в духовные семинарии с четырехгодичным сроком обучения. Богословский институт разрешили преобразовать в Духовную Академию с тем же сроком обучения.
Так что к новому 1946 учебному году Московские Духовные школы подошли в новом статусе. Вступительные экзамены сдавали более двухсот абитуриентов. В первый класс семинарии приняли 79 человек. Во второй – 9, в третий – 9. На первый курс академии зачислили трех человек.
Наконец наступил самый важный, самый ответственный и радостный день в нашей жизни. 1 октября в Успенском академическом храме по случаю начала учебного года была совершена Литургия, которую возглавил исполняющий обязанности ректора академии и семинарии преподаватель протоиерей Тихон Попов в сослужении инспектора профессора протоиерея Николая Чепурина <...> и преподавателей в священном сане. Во время запричастного стиха отец Николай обратился к учащимся с приветствием и назиданием. В этом слове он указывал на сущность пастырского подвига, который состоит в том, чтобы все свои силы, все свое существо принести в жертву Пастыреначальнику, волю Которого призван исполнить каждый христианин, а священнослужитель в особенности. <...>
После богослужения в столовой объявили о распорядке дня на время учебы: в 7 часов утра – подъем, в 7.30 – литургия, в 9.00 – завтрак. Начало занятий – в 10 часов, обед – в 14.30. После обеда – отдых до 17 часов. На вечернее богослужение, начинавшееся в 18 часов, ходили только те, кто хорошо пел. Затем до 20.45 – самостоятельные занятия. В 21.00 – ужин и вечерняя молитва, в 23 часа — отход ко сну.
Поначалу многие из новичков сразу не могли заснуть. Под общежитие была приспособлена подклеть Успенского храма. Посредине стояла кирпичная печка, возле нее – стол, на котором несколько чайников: воспитанники могли вскипятить себе чай. Всего в этом помещении поселилось 18 человек. Здесь же прислоненными к стене стояли лыжи. <...>
Вот и настал первый день учебы. После подъема все быстро оделись (тогда еще форму не учредили, она появилась только в 1952 г., а пока каждый надевал свое) и отправились в храм на Литургию, по окончании которой – в Лопухинский корпус на завтрак. Там же после уборки посуды проходили занятия некоторых классов. В этом году в семинарии было три первых класса: «А», «Б» и «В». В нашем 1 «В» учились В. Агриков (будущий лаврский старец архимандрит Тихон), Г.Белоус, Н.Воробьев, Б.Егоровский, И.Павлов (теперь всем известный духовник архимандрит Кирилл), Ф.Полевич, В.Радугин, К.Соколов, Б.Цепенников и другие.
<...> В первом классе мы изучали следующие предметы: Ветхий Завет, ветхозаветную библейскую историю, катехизис, церковный устав, историю христианской Церкви, историю древней Церкви, церковнославянский язык, русский язык, Конституцию СССР, церковное пение, славянское чтение. Всего одиннадцать дисциплин.
Итак, с каждым днем мы знакомились все с новыми и новыми преподавателями и друг с другом. Конечно, мы были разными, особенно чувствовалась разница в возрасте. Много было «молодежи» 1928 и 1929 гг. рождения, как например А.Гудков, А.Купгуров, А.Сахненко, К.Соколов, Б.Цепенников. Были «пожилые», например А.Бобков (1904), И. Ефимов (1895), А. Матвеев (1894), Г. Смирягин (1895). Были и те, кто только что вернулся с фронта, и даже бывший сотрудник милиции. <...>
Постепенно мы присмотрелись не только друг к другу, но и к старшеклассникам. В то время среди учащихся старших курсов заметно выделялись Константин Нечаев (будущий митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим, а тогда – иподиакон Патриарха Алексия I). Высокий, стройный, с внушительными усами, всегда в приличном костюме, он больше был похож на преподавателя, чем на студента. Из-за иподиаконства ему разрешалось пропускать занятия, но когда он появлялся, то сразу привлекал внимание. Он обладал безупречной дикцией, что нельзя было не заметить, когда он произносил молитвы, а впоследствии – когда давал возгласы за богослужением. Нечаева часто можно было видеть с Антонием Мельниковым (будущим митрополитом Ленинградским и Ладожским). Чем-то они походили друг на друга, к тому же сближало их иподиаконство: Антоний тоже был при Патриархе. Запомнился Сергей Петров (будущий митрополит Одесский и Херсонский). Он был иеродиаконом и часто служил. Среди учащихся его можно было отличить по длинным пышным волосам.
Поначалу возникали кое-какие проблемы по части обустройства, питания. В то время хлеб распределяли строго по карточкам. И в академии, и в семинарии учащихся кормили (в том числе по продовольственным карточкам самих учащихся), но хлеб каждый получал сам. Карточки выдавали только тем, кто имел прописку. У меня с этим возникли трудности: из-за отсутствия справки с места работы меня долго не прописывали. Приходилось ходить на Усачевский рынок и покупать хлеб по рыночной цене у частников (40 рублей за буханку). Бывали случаи, когда студенты теряли карточки или по каким-то иным причинам не могли их получить вовремя. Тогда приходилось питаться одной картошкой. Конечно, если бы они обратились к своим товарищам, то те обязательно поделились бы с ними последним куском, но из-за деликатности никто никому не говорил о своих трудностях.
Каждый новый день привносил много нового и интересного в жизнь семинаристов. Особое отношение было к богослужению в Успенском академическом храме. Всенощное бдение накануне праздников и воскресных дней так же, как и вседневная вечерняя служба, начиналось в 18 часов. Ранняя праздничная Литургия, в которой участвовали по очереди группы из десяти человек, они же пели и вседневные вечерние богослужения, начиналась в 7 часов утра. Иногда на ранней Литургии вместе со студентами пел и хор из прихожан. Часто богослужение возглавлял исполняющий обязанности ректора протоиерей Тихон Попов. Впоследствии он потерял зрение и, совершая богослужение, возгласы и тексты из Евангелия произносил наизусть.
Многие москвичи знали о существовании Духовной школы в стенах Новодевичьего монастыря и с интересом посещали службы. Некоторые, бывая на кладбище или в музее Смоленского собора, старались зайти в Успенский храм. Поэтому на каждое богослужение собиралось довольно много народа. В основном это были люди верующие, но приходили и просто любопытствующие, появлялось и заметно много представителей интеллигенции. Такое стечение богомольцев побуждало учащихся еще усерднее возносить молитвы к Богу, давало силы, укрепляло веру...
С назначением протоиерея Николая Чепурина ректором жизнь школы стала меняться. Новый ректор часто заходил в классы и спальни, интересовался бытом, спрашивал о самочувствии учащихся. Его можно было видеть в столовой и на наших вечерних молитвах. Отец Николай часто возглавлял богослужения и всегда произносил содержательные проповеди. Когда он служил или проповедовал, на его глазах выступали слезы. Рассказывали, что он, подобно апостолу Петру, считал себя отрекшимся от Христа и очень переживал, что, будучи священником, долгое время (с 1930 до 1946 гг.) не служил, а занимался гражданской работой. <...>
В праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы <...> стало известно, что, в связи с десятилетием сталинской конституции, академию посетит Патриарх Алексий. Что касается гражданских праздников, то администрация духовных школ, как и вся Русская Православная Церковь, строго придерживалась того правила, что все люди – и церковные, и светские – являются равноправными гражданами и должны соблюдать установленные в стране законы и порядки. 5 декабря к 19 часам вся школа собралась в Лопухинском корпусе. Часть учащихся выстроилась вдоль лестницы, ведущей на второй этаж здания, где находился актовый зал. Остальные разместились в зале. Раздался звон монастырских колоколов. В сопровождении ректора протоиерея Николая Чепурина, недавно назначенного инспектором профессора С.В.Савинского и других лиц появился Святейший Патриарх. Все встали, обратив свой взор на Первосвятителя. Хор спел задостойник Введения. Патриарх Алексий прошел на свое место и благословил присутствующих. После пения «Исполла эти, деспота» хор исполнил государственный гимн. Торжественное собрание открыл ректор. С докладом выступил член Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете министров СССР С.К.Белышев. Надо сказать, что Совет этот был не только наблюдательным органом, следившим за всем, что происходило в духовных школах, но, кроме того, оттуда поступали указания, что должно делать, а чего делать не следует. Без особого распоряжения свыше невозможно было что-либо предпринять. Даже уполномоченный по Московской области имел право (и пользовался им) давать разные указания. После доклада состоялся концерт из произведений Направника, Бетховена в исполнении хора учащихся под управлением И.Н.Аксенова. Несколько музыкальных произведений исполнил на фисгармонии Н.А.Ведерников, сын нашего преподавателя А.В.Ведерникова. Это посещение школы Святейшим надолго осталось в памяти учащихся...
<...> Новый, 1947 год наступил без каких-либо торжеств. Нас несколько человек 31 декабря вечером ездили в Елоховский собор на новогодний молебен. Все остались очень довольны. Во-первых, видели Святейшего, а во-вторых, слушали замечательное пение патриаршего хора.
В конце Рождественского поста, а надо сказать, что посты в течение года, равно как среда и пятница, в семинарии соблюдались неукоснительно, все учащиеся исповедовались и причащались святых Христовых Таин.
Наступил праздник Рождества Христова. Все присутствовали в храме на всенощном бдении. Начинается чтение великого повечерия. Хор стройно поет «С нами Бог». Как только пропели это песнопение, на клирос подают записку: «Спойте, пожалуйста, еще раз «С нами Бог«». Конечно, никто не дерзнул прервать богослужение, чтобы исполнить просьбу молящихся, но в конце всенощной хор спел «С нами Бог» во второй раз, как говорится, на бис. Воодушевленно молились за Божественной литургией, благодарили Господа за то, что Он даровал нам такую радость – встретить праздник Рождества Христова в стенах Духовной школы.
Через три дня, то есть 10 января, через воспитателя получаю повестку в 42-е отделение милиции. Прихожу, спрашиваю, по какому поводу вызвали. Ничего толком не объяснив, говорят: «Подождешь до завтра, тогда узнаешь». Меня отвели в особую комнату (отобрав при этом все колющие предметы – карандаш, ручку, сняв ремень), в которой уже находилось несколько человек. Мы познакомились и стали ждать своей участи. С началом рабочего дня нас начали вызывать по очереди. Наконец вызвали меня и поручили девушке-конвоиру, с которой мы вышли из отделения милиции и, пройдя довольно большое расстояние, остановились у здания с вывеской. «Прокуратура». Там меня расспрашивали, почему я оставил работу без уважительной причины, и потребовали справку с места учебы. Быстро съездив в семинарию, я привез ее прокурору. Тот посмотрел бумагу и почему-то сказал: «Это липовая справка». Я очень обрадовался такому отзыву, так как всегда считал липу хорошим, добротным деревом. Меня тогда в конце концов отпустили, все как-то утряслось, и больше в милицию не вызывали.
Шли дни, мы постепенно привыкали к нашим наставникам, испытывали чувство признательности к нашим воспитателям и педагогам за их самоотверженный труд, за их заботу, сердечность по отношению к нам – их подопечным. Кроме замечательных человеческих качеств, они обладали и высокой квалификацией как специалисты – каждый в своей области знаний, что и подтвердила аттестационная комиссия. Образованная в январе 1947 г. Святейшим Синодом, она утвердила в профессорском звании преподавателей академии – протоиереев Тихона Попова, Вениамина Платонова, Димитрия Боголюбова, а также С.В.Савинского и И.Н.Шабатина; в звании доцента – преподавателей: архимандрита Вениамина (Милова), впоследствии епископа, священника Александра Ветелева, а также В.С.Вертоградова, Н.П.Доктусова, Н.И.Муравьева, А.В.Ведерникова и А.И.Георгиевского.
И после каникул отец ректор продолжал посещать классы, беседовать со студентами. Однажды он сообщил отрадное для всех нас известие. Оказалось, что образован специальный фонд, благодаря которому можно будет увеличить стипендии учащимся. Этот фонд был создан настоятелями московских храмов и некоторыми правящими епископами, добровольно выделившими на это средства. До сего времени учащиеся семинарии получали стипендию от Патриархии в сумме 260 рублей в месяц, а студенты академии – 280 рублей. Согласно новому правилу для учащихся 1-го и 2-го классов семинарии была установлена стипендия в размере 400 рублей (эта сумма включала и основную патриаршую стипендию). Для учеников 3-го и 4-го классов – в размере 400–500 рублей, для студентов академии – 700 рублей. Часть этих денег высчитывалась на питание. Во время каникул, если студент уезжал и не питался в столовой, эти вычеты отменялись.
Надо сказать, что и на повышенные стипендии купить что-либо из одежды было не так-то просто. Обычный костюм стоил около двух тысяч, пальто – две с половиной. Нужны были и другие вещи личного оби хода, а также тетрадки, ручки. Многие учащиеся старались купить книги, иконы. В особых случаях администрация академии нуждающимся студентам оказывала помощь в приобретении некоторых вещей из одежды.
<...> С февраля 1946 г. все студенты стали произносить проповеди за Литургией в воскресные и праздничные дни.
Помню, как потрясло нас скорбное известие о внезапной кончине нашего ректора протоиерея Николая Чепурина. 7 февраля, в пятницу, три удара колокола Новодевичьего монастыря оповестили о горестной утрате.
Накануне вечером многие видели его совершающим прогулку по монастырским дорожкам, а утром тело отца Николая нашли бездыханным. Говорили, что он скончался от кровоизлияния в мозг. На следующий день утром, в 7 часов, гроб с телом почившего отца ректора был перенесен в академический храм, установили круглосуточное дежурство. Отпевание состоялось в воскресенье. Для учащихся этот день оказался очень тяжелым, так как совпал с выборами. К 6 часам утрам направились на избирательный участок для голосования. Это делалось неукоснительно всеми – и преподавателями, и студентами. После каждый должен был явиться к воспитателю и доложить, что проголосовал. Тогда с этим было строго. В 8 часов нас покормили завтраком, а к 10 часам все собрались на Литургию, которую возглавил митрополит Крутицкий (с 25 марта 1947 г. и Коломенский) Николай (Ярушевич). К концу Литургии прибыл Патриарх Алексий. Перед началом отпевания он обратился с кратким словом к присутствующим. После службы многие из воспитанников захотели поехать на кладбище, чтобы проводить своего ректора, но администрация не разрешила, так как было очень холодно.
После кончины протоиерея Николая резолюцией Святейшего Патриарха Алексия исполняющим обязанности ректора академии и семинарии был назначен профессор С.В.Савинский. В этой должности он состоял девять месяцев...
Постепенно подошли мы к Великому посту. Богослужение совершалось строго по уставу, без пропусков, утром оно продолжалось с 7.30 до 13 часов. Руководство уставом было поручено учащимся 4-го класса семинарии – строгому иеромонаху Савватию (Левицкому) и Гермогену Шиманскому. Кормили нас в эти дни очень просто, без рыбы и без масла, но вкусно. Вторник первой недели Великого поста совпал с тезоименитством Патриарха Алексия. Все были очень удивлены и обрадованы тем, что Патриарх Алексий в этот день прибыл в академический храм и на повечерии читал Великий канон Андрея Критского.
Несмотря на напряжение и усталость, первая неделя Великого поста прошла с пользой для души и тела, все исповедались и причастились святых Христовых тайн.
<...> Строго по уставу провели мы святые дни Страстной седмицы и с воодушевлением и большой радостью встретили Светлое Христово Воскресение. Пасха в 1947 году была ранняя (13 апреля). Далее нас отпусти ли на каникулы.
Вскоре после каникул мы узнали, что 30 апреля академию посетит Патриарх Алексий по случаю гражданского праздника 1 Мая. Как уже говорилось, к гражданским праздникам в Духовных школах относились очень серьезно, ответственно. Несомненно, это было связано с нежеланием конфликтовать с властями. Как и в день конституции, к 19 часам все было приготовлено к встрече Святейшего. Учащиеся выстроились по обе стороны лестницы, что вызвало улыбку высокого гостя: «О, да вы как солдаты!» Актовый зал не мог вместить всех, воспитанники теснились в коридоре. После доклада о Первомае состоялся концерт академического хора.
<...> 15 мая начались экзамены. На некоторых из них присутствовали Патриарх Алексий, Владыки Григорий (Чуков) и Николай (Ярушевич). А 13 июня магистерскую диссертацию защищал доцент В. С. Вертоградов. Тема работы – «Православная Церковь в Галиции в древнейший русский период». <...>
17 июня 1947 г. состоялся выпускной акт. Это был первый выпуск после возрождения семинарии.
Божественную литургию, а затем благодарственный молебен совершил Патриарх Алексий.
Семинарию окончили 18 человек, из них 5 – по первому разряду и 13 человек – по второму разряду. Следует пояснить, что по старой традиции успехи учащихся духовных школ подразделяются на разряды:
а) 1-й разряд первой категории, когда в аттестате больше «пятерок», чем «четверок», или все «пятерки»;
б) 1-й разряд второй категории, когда больше «четверок», чем «пятерок»;
в) 2-й разряд присваивается тогда, когда есть хотя бы одна «тройка» по успеваемости, независимо от остальных оценок.
Благодарственное слово от выпускников произнес А.А.Резухин. Затем Святейший каждому вручил Новый Завет, на титульном листе которого была сделана следующая надпись: «Окончившему курс Московской Духовной семинарии (фамилия, имя, отчество) дана эта святая книга как оружие Божественной правды, побеждающей мир».
Слава Богу, окончен первый класс семинарии. А первыми выпускниками воссозданной духовной школы стали: Василий Богуш, Сергей Борздыка, Алексей Буевский, Павел Голубцов, Андрей Грудьев, Петр Деревянко, Димитрий Дудко, Василий Изюмский, Петр Кожевников, иеромонах Савватий (Левицкий), Константин Нечаев, Николай Павлов, Василий Петровых, Алексей Резухин, Сергей Рыбенков, Николай Стасюк, Василий Студенов, Гермоген Шиманский.
Из числа окончивших семинарию в 1947 году в академию поступили девять человек.
<...> В 1947 учебном году произошли некоторые изменения в составе наших наставников. Церковный устав стал преподавать Алексей Иванович Георгиевский <...>. Это был доброжелательный и общительный человек. Музыкальный, с очень хорошим тенором, он часто помогал клиросным. Почти каждый раз при встрече с учащимися обращал внимание на их поведение и предупреждал, что Духовная школа – это река с чистой водой и если кто-то будет вести себя не по-христиански, нарушать дисциплину, то окажется как грязная щепка, которую река выбросит на берег, а сама так и останется чистой. Церковный устав он пре подавал замечательно. <...>
Появился новый преподаватель и по славянскому языку. Это был Николай Петрович Доктусов <...>. Начитанный, блестяще образованный, он мог основательно ответить на любой вопрос – не только на богословский. При встрече с ним многие ощущали некое беспокойство – он был очень серьезный и строгий. <...>
День за днем шли занятия в классе, мы молились и за богослужением в храме. И всегда нас сопровождали воспитатели; прямо-таки вездесущим был В.В.Гаревский. Спальни наши так и оставались в подклете Успенского академического храма. И хотя место было не со всем удобным, никогда никто не жаловался. В связи с тем, что число студентов увеличилось, на трапезу ходили в две смены. Учащихся разделили на две группы. Мылись мы в городской бане, что на Усачевской улице. По договоренности с хозяйственной частью установили банные дни – 10, 20 и 30 числа каждого месяца. <...>
Как уже отмечалось, Успенский храм был не только академическим, но и приходским. Поэтому И.Н.Аксенову пришлось из участников хора составить особую группу для пения на различных требах. Помнится, когда отпевали одного артиста Большого театра, в храме присутствовало очень много известных лиц. Отпевали тестя председателя Совета министров. Часто совершались венчания. Были случаи, когда брачующиеся не хотели, чтобы кто-либо посторонний присутствовал при совершении таинства. Тогда венчание происходило в надвратном храме Преображения Господня. Число крестин доходило иногда до 45 в день.
Первое посещение Патриархом Алексием Духовных школ в этом учебном году состоялось на Покров Пресвятой Богородицы. Все с нетерпением ожидали этой встречи. И не только учащиеся. Молящиеся и просто любопытные с интересом теснились, чтобы увидеть Святейшего. В то время верующие истосковались по хорошему богослужению и пению. Патриарх Алексий служил благоговейно, не спеша. Возгласы произносил очень четко, ясно. Сердца присутствовавших за Литургией наполнялись духовной радостью от увиденного и услышанного.
18 октября состоялось перенесение мощей святителя Алексия, Митрополита Московского, из Кремля в Богоявленский Патриарший собор. По этому случаю в академическом храме было совершено всенощное бдение, а в самый день перенесения мощей – Божественная литургия. Занятия были отменены. В тот же день началось церковное воспоминание 800-летия Москвы (страна праздновала этот юбилей 7 сентября). По окончании Литургии состоялся молебен. Специально этому случаю была составлена молитва на основе той, что написал в прошлом столетии митрополит Филарет (Дроздов) к 700-летию Москвы. Святейший Патриарх Алексий несколько изменил ее <...>
В этом учебном году мы повидали много интересного в Москве. Осмотрели Смоленский собор Новодевичьего монастыря, превращенный в музей, и Новодевичье кладбище. В то время там всегда толпилось множество людей у памятника Н. Аллилуевой, жены Сталина. Побывали в старообрядческом храме, где на нас сразу обратили внимание. Узнав, что мы из семинарии, разрешили молиться с условием, что мы не будем осенять себя крестным знамением, поскольку старообрядцы крестятся двумя перстами. Присутствовали мы и на богослужении в католическом костеле. Были также в мечети, где нам разрешили постоять только у входа: у нас не оказалось с собой головных уборов, которые, по мусульманскому обычаю, необходимо надевать при входе в мечеть. Тут следует пояснить. В Московских Духовных школах изу-чаются различные религии, а также секты, расколы. Поэтому мы присутствовали на подобных богослужениях в учебных целях, что помогало лучше разобраться в особенностях и тонкостях всех этих ересей. <...> После всех гражданских праздников, 9 ноября, в академическом храме была совершена торжественная литургия с молебном и многолетствованием по случаю 70-летия Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия.
Вскоре прошел слух, что назначат нового ректора. И действительно, 13 ноября к нам в общежитие пришел архиерей и стал интересоваться нашим бытом, нашей жизнью. Оказалось, что это новый ректор – епископ Казанский Гермоген <...>. Что это Владыка, мы поняли по панагии у него на груди. Он возглавил Московские Духовные Академию и семинарию и в то же время оставался епископом Казанским (замечу, что до 1965 г. он был единственным ректором Духовных школ в сане епископа. После 1965 г. все ректоры были в епископском сане). Первое его распоряжение касалось трапезы: теперь каждый день в 17 часов на кухню направлялся дежурный. Оставался он там в течение суток. Было подсчитано, что на каждого учащегося приходилось одно дежурство в три месяца.
Запомнилось посещение духовной школы митрополитом Ливанским Илией, состоявшееся 17 ноября. Впервые мы видели митрополита из другой страны, слышали во время Литургии и молебна возгласы, чтение Евангелия на арабском языке. После богослужения протоиерей Сергий Савинский (к этому времени профессор принял священный сан) обратился к гостю с приветственным словом и в качестве дара преподнес ему Казанскую икону Божией Матери. В ответном слове митрополит Илия поблагодарил за подарок и выразил радость по случаю возрождения Духовной школы, а также по случаю нашей Великой Победы. <...>
Первое богослужение (всенощное бдение), которое совершил епископ Гермоген в академическом храме, состоялось 22 ноября, в субботу. На другой день перед Литургией произошла небольшая заминка. Дело в том, что Владыка Гермоген поселился в московской гостинице. Ко всенощной его доставили на академической машине. Договорились, что и на следующий день утром он воспользуется той же машиной. Но оказалось, что автомобиль сломался. Стали звонить в гостиницу, чтобы предупредить Владыку и предложить взять такси. В гостинице ответили, что никакого епископа Гермогена у них не проживает. Конечно, он был зарегистрирован как Василий Иванович Кожин. К счастью, недоразумение разрешилось благополучно. Литургия прошла торжественно и молитвенно. В академии ректор читал курс западных исповеданий. В 1949 г. за совокупность ученых трудов Совет МДА присудил архиепископу Гермогену ученую степень доктора богословия.
Все это время Патриарх Алексий прилагал немало усилий для водворения духовных школ в их родные стены — в Троице-Сергиеву Лавру. С начала возрождения богословской школы Святейший жил мыслью и надеждой на возвращение ее под сень «Сергиевой Троицы». <...> 10 декабря Загорский музей передал в распоряжение Московской Духовной Академии ректорский корпус (Чертоги), а Лавра получила Митрополичий дом, надвратную церковь и несколько помещений в крепостной степе, примыкающей к Святым вратам. От академии Чертоги принимал ректор епископ Гермоген вместе с секретарем Совета академии А.В.Ведерниковым. Сразу же после приема академического корпуса по благословению Патриарха была организована специальная комиссия по восстановительным работам. В комиссию вошли ректор епископ Гермоген (председатель), инспектор профессор протоиерей Сергий Савинский (зам. председателя), доцент А.В.Ведерников (секретарь), Н.И.Муравьев и С.Н.Филиппов (из Патриархии).
Надо сказать, что уже в предвоенные годы обитель преподобного Сергия сильно обветшала. <...> Новым хозяевам – исконным, настоящим – предстояли колоссальные восстанови тельные работы. <...>. А кроме того, надо было строить подсобные корпуса, жилые дома, в которые переселили всех людей, обитавших в стенах Лавры.
Все это только предстояло свершить. А пока в декабре 1947 г. возникли трудности менее масштабные, но проигнорировать их не представлялось возможным.
В стране провели денежную реформу и отменили карточки на хлеб. На первый взгляд, такое событие должно было бы всех радовать, но оказалось наоборот. Раньше по карточкам хлеба отпускали в магазинах столько, сколько полагалось, и очередей, в общем-то, не было. При новых порядках люди с самого утра отправлялись в магазины, чтобы купить побольше хлеба, по которому истосковались, – его всегда не хватало. Народу скапливалось столько, что на ладони химическим карандашом писали номера. Администрация академии каждый день посылала в магазин за хлебом пятнадцать человек. Казалось бы, хозяйственная часть могла договориться с магазином или пекарней, чтобы без очереди отпускать хлеб для учащихся. Но почему-то это не было сделано. Один воспитатель даже написал в журнале: «Очень желательно срочно организовать снабжение хлебом через хозяйство». Однако на это никто не обратил внимание. Такое положение продолжалось с 15 декабря 1947 г. до 16 апреля 1948 г., когда в ларьке академии стали свободно продавать хлеб. Буханка ржаного стоила 4 рубля 40 копеек.
Семинарская жизнь шла своим чередом. 27 января в академическом храме состоялась лекция с показом диапозитивов о главных событиях евангельской истории. Лекцию провел профессор протоиерей Александр Смирнов – настоятель Николо-Кузнецкой церкви в Москве и с 1943 до 1949 гг. ответственный секретарь редакции «ЖМП». Присутствовали на ней не только учащие и учащиеся, но и прихожане академического храма. Нам, воспитанникам, особенно запомнилась беседа о церковном пении, на которой присутствовал Патриарх Алексий. <...>
Наступил Великий пост. Исповедь как на первой седмице Великого поста, так и на Страстной, проверялась воспитателями. Они составили списки всех учащихся и отмечали тех, кто исповедовался. Уехавшие на каникулы должны были предоставить справку об исповеди, подписанную священником. На Литургиях Преждеосвященных Даров присутствовали все студенты. Во все воскресные дни Великого поста после вечернего богослужения совершалась Пассия. Кстати сказать, в другие воскресные дни на протяжении всего учебного года совершался акафист Божией Матери. очень торжественно, нараспев, 8-м гласом. Начинали пение священнослужители, далее вступал правый, а за тем левый хор.
Со временем некоторые наши одноклассники стали проявлять особые духовные качества. Как уже говорилось, в первую очередь это имело отношение к Василию Агрикову, Борису Андрющенко и Ивану Павлову. На Павлова обратили внимание и воспитатели – так называли помощников инспектора. Один из них, В.В.Гаревский, в книге дежурств (это своего рода вахтенный журнал, куда записывалось все происходящее в течение дня, в том числе поощрения, порицания в адрес учащихся) 28 марта 1948 г. пишет: «Следует сказать о Павлове: он едва ли не единственный пожалел, что на второй, третьей, пятой и шестой седмицах (Великого поста) разрешена рыба. По его мнению, трапеза в семинарии и без того чересчур обильна для поста. В посещении богослужений Павлов может служить примером». Со своей стороны замечу, что рыба разрешалась учащимся по благословению Патриарха.
Наш отец Кирилл – лаврский духовник, архимандрит, широко теперь известный старец, а тогда семинарист Иван Павлов, – вроде бы ничем особо не отличался. Были у него небольшие усы, был он фронтовик, простой русский парень...
<...> Из тех, чьи имена впоследствии стали на слуху, назову Василия Агрикова (будущий духовник Лавры, архимандрит Тихон), Бориса Андрющенко (будущий архимандрит Феодор). В семинарии эти двое были неразлучны. Василий – высокий, лицо худощавое. Борис – просто мальчик. Агриков отличался особой стеснительностью, все делал неспеша, с какой-то таинственной значительностью. Воспитатели обоих хвалили за поведение, всем ставили в пример. Вспоминается Василий Лебедев, ставший, спустя годы, архиереем. Он усердно занимался, много читал, серьезен был не по годам (по сравнению с другими, более взрослыми семинаристами). Нельзя было не заметить его скромность, чинное поведение. <...>
В связи с тем, что в этом году Великая суббота пришлась на 1 мая (торжественное собрание в семинарии провели во вторник 27 апреля), богослужение в академическом храме было совершено в 5 часов утра. К 9 часам храм закрыли на уборку до 14 часов. Пасхальное богослужение совершалось при большом стечении верующих.
<...> Впереди нас ждали экзамены, которые начинались с 12 мая и продолжались до 10 июня. В эти дни присутствовать на вседневной Литургии было не обязательно, ходили только те семинаристы, которые пели вечернее богослужение в течение учебного года.
<...> 13 июня был рукоположен в сан диакона воспитанник 1-го класса семинарии В.А.Коноплев (будущий митрополит Калининский и Кашинский Алексий).
Очередной выпуск Московской Духовной семинарии (второй) состоялся 14 июня. В этот же день четыре года назад был открыт Богословский институт и Богословские пастырские курсы. По случаю этой даты в академическом храме была совершена Литургия, которую возглавил Святейший Патриарх Алексий в сослужении ректора архиепископа Гермогена, протопресвитера Николая Колчицкого и других. Затем последовал благодарственный молебен.
Несколько необычно в том году прошел выпускной акт. До его начала архимандрит Вениамин (Милов) защищал магистерскую диссертацию «Божественная любовь по учению Библии и Православной Церкви». Позже со степенью магистра богословия архимандрит Вениамин был утвержден в звании профессора кафедры патрологии и в должности инспектора академии.
В 1948 г. семинарию окончили: Иван Андрющенко, Василий Аникин, Владимир Бурмистров, Михаил Воскресенский, Сергей Вишневский, Георгий Гаврилов, Константин Давыдов, Николай Климов, Игорь Колобов, Николай Колосов, Александр Кудюк, Феодор Марухин, Михаил Орлов, Николай Остапенко, Борис Писарев, Григорий Прокофьев, Георгий Титекин, Валентин Яроцкий.
В академию поступили десять человек.
