(К 485-летию основания и 15-летию возрождения обители)
До чего же глубокой, яркой, насыщенной может быть внутренняя жизнь человека, который любит историю родного Отечества, изучает ее, чувствуя, как она словно бы оживает на глазах и дарит живительные соки его душе!
Казалось бы, как давно это было: XVI в., московский князь Василий III и его стремление вернуть Руси Смоленск, находившийся под властью Литвы! Читаешь исторические материалы и зримо себе представляешь, какие чувства испытывали ратники московского войска после двух походов на древнерусский город, закончившихся безрезультатно. Горечь поражения и печаль утрат. И радость, охватившую всех, когда, наконец, в результате третьего похода, в котором общие силы русской рати насчитывали около 80 тысяч человек, великий князь вступил в Смоленск! Древний город был взят. На встречу князя крестным ходом вышел весь народ с «чистыми душами, с многою любовью». Это было 1 августа 1514 г. Событие то, по словам летописца, воссияло «светлым праздником для всей Русской земли». В тот же день князь-победитель молился перед чудотворным образом Богородицы, которая, как он твердо верил, помогла ему одержать победу. Вознося пламенные молитвы пред святым образом, дал он Богу обет построить обитель в честь Смоленской иконы Божией Матери, именуемой «Одигитрия», что значит «Путеводительница». Той иконы, которая, по преданию, являлась одним из изображений Пресвятой Богородицы, написанных евангелистом Лукой.
Так Смоленщина была присоединена к Руси, а с ней и все русские земли оказались объединенными вокруг Москвы.
Но данный Богу обет великий князь Василий III исполнил не сразу. Мешали текущие государственные дела, которых было великое множество. И лишь накануне Казанского похода 1523 г., будучи внезапно охвачен страхом перед Богом за невыполненный обет, он составил завещание – духовную грамоту, в которой приказывал приступить к строительству на Девичьем поле женского монастыря в честь Смоленской иконы Божией Матери.
Почему – на Девичьем поле? Место было выбрано не случайно. Именно тут проходила дорога на Смоленск, и в XV в. здесь торжественно, при большом стечении народа пронесли Смоленскую икону Божией Матери из Москвы, возвращая ее обратно в Смоленск, в Успенский храм, где она находилась прежде, и тем самым расположили к себе смолян. Недалеко от того места, где был заложен Московский Новодевичий монастырь, духовенство отслужило молебен Святой Путеводительнице, после чего экипаж с подлинным Ее образом отправился в Смоленск, а в Москве остались две копии иконы. Одна из них была поставлена в Благовещенском соборе Кремля, а другая – «мера в меру» – в 1524 г. в Новодевичьем монастыре.
…Сегодня одно из самых посещаемых мест в Московском Богородице-Смоленском Новодевичьем монастыре – это белокаменное надгробие над могилой первой игумении монастыря преподобной Елены (Девочкиной), расположенное напротив алтаря Смоленского собора. Сестры обители рассказывают, что каждый день они видят там людей, которые тихонько молятся и прикладываются к иконе преподобной. Одни просят заступничества перед Господом, другие приходят со словами сердечной благодарности за ту помощь, что они уже получили по небесному Ее предстательству. Немало бывает тут и экскурсантов – как россиян, так и чужестранцев, которые с интересом слушают рассказ о том, как великий московский князь Василий III сам нашел первую настоятельницу для новоустроенной обители, возведенной в память о присоединении Смоленска к Руси. У верующих же этот факт вызывает не просто интерес, а понимание того, что именно Промысел Божий много раз приводил великого князя в Покровский женский монастырь в Суздале, где он и заметил будущую игумению московского монастыря монахиню Елену (Девочкину), которая, согласно дошедшим до нас историческим сведениям, выделялась среди других сестер не только своими высокими духовными качествами, но и хозяйственным способностями и рассудительностью. В 1524 г. распоряжением великого князя ей было приказано выехать в Москву на новое место монашеского служения, в заложенный на Москве-реке «Пречистыя Одигитрии девичий монастырь».
Двадцать два года схиигумения Елена возглавляла Московский Новодевичий монастырь. При ней появилось множество ремесел, существовавших потом в течение нескольких столетий (к слову сказать, золотое шитье нынешние сестры монастыря желают возродить в том виде, в котором оно было в те далекие времена). Из летописных источников мы узнаем и о том, что один из самых просвещенных людей своего времени Митрополит Московский и всея Руси Макарий после знакомства с матушкой-игуменией обрел в ее лице достойного собеседника и часто потом прибегал к ее молитвенной поддержке в своем нелегком архипастырском служении. Но особенно поражает тот факт, что, согласно тем же летописям, в тяжелейшие для страны времена схиигумения Елена со своими сестрами уже после своей земной кончины являлась людям зримо – то на церковной паперти, то на монастырских стенах. Например, в XVIII в. во время московской чумы из большого числа насельниц монастыря лишь семь здоровых сестер продолжали ухаживать за больными. Сестры умирали, и их хоронили около стен монастыря. И все эти скорбные дни с монастырской ограды же слышался плач схиигумении Елены и ее келейниц.
– По преданию, они плакали и пели «Со святыми упокой…», – рассказывает инокиня Татиана (Вялкова), которая пришла в эту обитель чуть ли не с начала ее возрождения, в конце прошлого века. – Люди во время чумы умирали в таком количестве, что отпевать их было некому. Вот первая настоятельница монастыря с сестрами и провожала их в последний путь.
А в 1812 г., когда Наполеон перешел границу Российского государства и никто в Москве еще не подозревал о случившемся, вечером на крепостной стене Новодевичьего монастыря показались фигуры монахинь. Среди них насельницы обители признали схиигумению Елену со своими сестрами. На их лицах были написаны скорбь и печаль. Всю ту ночь сестры молились вместе – живые и почившие. Это видение повторялось несколько дней, пока известие о нападении неприятеля на нашу страну не достигло Москвы…
– Мы часто обращаемся к духовной грамоте с уставными наставлениями о монастырском житии, написанной схиигуменией Еленой незадолго до ее кончины,– заметила инокиня Татиана. – До сегодняшнего дня лишь немногие были знакомы с ней, но, слава Богу, в этом году к 15-летию возрождения монастыря она впервые выходит в свет. Хорошо бы с этой грамотой познакомить насельниц из других монастырей, чтобы ныне живущие монахи могли сверить свою жизнь с духовным завещанием преподобной.
Конечно, в этом материале полностью напечатать духовную грамоту первой настоятельницы Новодевичьего монастыря нет возможности. Однако отрывок, из которого видно, что духовное завещание, написанное в XVI в., не утратило своей актуальности и сегодня, я хочу привести: «А позовут, госпоже, сестер на какое монастырское дело, и они ходили бы без выбора. А соидутца к делу, и они бы, госпожи мои, делали з благословением и с молитвою, яко же рече Велики Василии: дело творити с молчанием и с молитвою, да и дело благословитца, и душа освятитца. Такожде в ручных делех и во всех службах без празнословия, и без прекословия, и без роптания дела творити. Святы ибо Ефрем рече: ропшеи чернец исчезновения собе творит, и проклет, рече, иже послушанием не стяжа, но роптания: таковы в монастыре язва велика и соблазна во опшеи братии». Непривычный для современного человека язык, но суть понятна, и она доходит до самого сердца!
Островком молитвенного горения и предстояния пред Господом за мир считалась тогда «великая обитель Пречистыя Богородицы Одигитрии, новый девичий монастырь». Это молитвенное горение воспылало с новой силой в конце прошлого века, после тяжелейших испытаний, через которые прошел весь русский народ. Сегодня, в третьем тысячелетии, оно не затухает.
Возрождение обители: игумения Серафима (Черная) глазами сестер
Все, кто интересуется историей Московского Новодевичьего монастыря, знают, что возобновлением монашеской жизни уже в наше время – после 72-летнего перерыва – обитель во многом обязана Высокопреосвященнейшему Ювеналию, митрополиту Крутицкому и Коломенскому, который с 1977 г. имеет здесь резиденцию и регулярно совершает богослужения в храмах монастыря.
21 ноября 1994 г. между Государственным историческим музеем, в ведении которого тогда находился «комплекс зданий бывшего Новодевичьего монастыря», и Московским Епархиальным управлением был заключен договор о совместном использовании зданий, после чего определением Священного Синода от 24 ноября того же года древняя обитель была вновь открыта для желающих проводить в ней иноческую жизнь. Первой насельницей монастыря стала Варвара Васильевна Черная, внучка митрополита Серафима Чичагова. За Божественной литургией в Успенском храме монастыря митрополит Ювеналий совершил ее монашеский постриг, нарекши именем Серафима, и возвел в сан игумении. Теперь во вновь открытой обители была игумения, которую звали Серафима (Черная). С этого дня на плечи 80-летней настоятельницы легли все тяготы возобновления монашеской жизни в древней Новодевичьей обители.
Нельзя без волнения читать насыщенную событиями биографию игумении Серафимы. Лауреат Государственной премии СССР, полученной за участие в разработке элементов скафандра космонавта – это Варвара Васильевна Черная. Ученый с мировым именем, по чьим технологиям по всей стране строились новые цеха и заводы, внедрялись новые технологические решения для развития производств в медицинской промышленности, защиты людей от радиоактивного излучения, – это Варвара Васильевна Черная. А чего стоят новые научные методики доктора технических наук профессора В.В.Черной, привлекавшие в Москву на международные конференции ученых химиков всего мира! Да и сама она объездила полмира, выступая с докладами на различных международных конференциях и симпозиумах!
Без такого же волнения нельзя мысленно проходить и по всему жизненному пути игумении Серафимы. И насколько удивительным кажется тот факт, что свое игуменство матушка Серафима приняла, когда ей было уже 80 лет! И как не подумать о том, что и сегодня есть те немногие избранники, которым Господь дает и в столь зрелые лета силы и решимость ревностно послужить Ему, исполняя Его святую волю! Примечательный факт: после смерти мужа, с которым прожила 38 лет, Варвара Васильевна просит совета о своей дальнейшей жизни у пользовавшегося тогда огромным авторитетом протоиерея Александра Егорова, прослужившего всю жизнь в московском храме Илии Обыденного. И слышит вопрос: «Может быть, Вам пойти по стопам Вашей матушки?» (а мама Варвары Васильевны была монахиней). Будучи ошеломлена этим вопросом и поняв, что не готова дать на него ответ, Варвара Васильевна спешит сказать: «Нет. Нет. Я слишком земная». Проходит одиннадцать лет. За эти годы Варвара Васильевна успевает выйти на пенсию и получает бесценный опыт несения послушания за свечным ящиком в храме Илии Обыденного. И когда она слышит этот же вопрос от митрополита Ювеналия, то реагирует на него совсем иначе. Она соглашается. Что же произошло? А произошла огромная внутренняя перемена! Выйдя на пенсию и стоя за свечным ящиком, будущая игумения, как сама она потом признавалась, сумела сделать главное – сумела победить свою гордость, так естественно присущую любому государственному деятелю, и обрести подлинно христианские смирение, терпение, милосердие. К слову сказать, немалую роль в ее решении принять монашество сыграл и вещий сон, в котором ее горячо любимый дед митрополит Серафим (Чичагов) ей сказал: «Послужи, послужи мне». И внучка, уже восьмидесятилетняя старица, дает обет деду, что постарается восстановить в памяти людей его облик иерарха, его духовные, литературные, медицинские, музыкальные труды…
Узнать подробности необычной судьбы и этапы духовного становления внучки священномученика Серафима (Чичагова) можно из книг президента Фонда дворянского рода Чичаговых Владимира Юлина «Варвара в миру – Серафима в монашестве» и Ольги Павловой «Игумения Серафима». А я хочу обратиться к воспоминаниям сестер, с которыми незабвенная матушка Серафима подвижнически восстанавливала обитель, начиная, как говорится, «с нуля», живя в трудных условиях, но уделяя особое внимание духовному воспитанию насельниц и возрождая монашескую жизнь.
На плечи игумении Серафимы легли тяготы первых лет восстановления монашеской жизни в Новодевичьем монастыре. В обители не было ни жилых помещений, ни сколько-нибудь продуманной системы жизненного обеспечения насельниц, поэтому в течение нескольких месяцев и самой Матушке, и первым сестрам приходилось каждое утро ездить в монастырь как на работу. Вскоре для игумении Серафимы была устроена келья на первом этаже так называемых «погребовых палат», которая не отличалась особым комфортом. Сюда матушка переселилась из московской квартиры на Новинском бульваре. Сестер же разместили в антресольном этаже юго-восточного ризалита Успенской церкви, где находились складские помещения и не было даже отопления. В таких без преувеличения подвижнических условиях первые насельницы провели несколько лет. Они несли послушание свечниц и уборщиц в Успенском храме, пекли просфоры, трудились на кухне и в трапезной. Несмотря на бытовые трудности, в монастыре царила атмосфера любви и взаимопонимания. Все были охвачены единым духовным порывом и неутомимо трудились, духовно созидая святую обитель. В первые годы становления монастыря игумению Серафиму и сестер ободрял и поддерживал Владыка митрополит Ювеналий. Его духовное руководство, отеческая забота и внимание к нуждам насельниц стали залогом успешного развития обители.
Приняв настоятельский жезл в 80-летнем возрасте, игумения Серафима с юношеской энергией, неутомимо и самоотверженно подъяла на себя труды по восстановлению монашеской жизни в Новодевичьем монастыре. Всемилостивый Господь подавал ей мудрость и силы нести это нелегкое бремя, посылал помощников и благотворителей. Так однажды Матушка попала на прием к А.И.Музыкантскому, занимавшему в то время пост префекта ЦАО города Москвы, и рассказала ему о нуждах древней московской обители, возрождающейся из небытия. Отклик Александра Ивановича был искренним и моментальным. Благодаря его поддержке и материальной помощи был благоустроен келейный сестринский корпус, отреставрирован Успенский храм, отреставрирована и освящена Амвросиевская церковь, построен келейный корпус и организовано подсобное хозяйство на подворье монастыря в селе Шубино Домодедовского района Московской области.
Монахиня Филарета (Гречина). С ней мы встретились на монастырском подворье, которое находится в поселке Санаторий имени Герцена Одинцовского района. Разговаривать нам пришлось с перерывами, потому что в дверь дома, где обитает мать Филарета, то и дело звонили люди. Была весна, самое время для посева, и кто-то нес картошку для посадки на огороде, кто-то – сирень и рассаду цветов, чтобы они выросли и украсили аллеи возле храма.
– Жители здесь удивительно отзывчивые, – заметила пожилая монахиня. – В поселке много крепких многодетных семей. Вообще, доброта и отзывчивость – это характерная черта русского человека. На Западе, например, все живут обособленно. Была там, знаю. А здесь только обратись с какой-то просьбой, сразу же откликаются, торопятся помочь!
Мы мысленно перенеслись с монахиней Филаретой в 1994 год, когда она пришла в Новодевичий монастырь и сказала игумении Серафиме очень простые слова: «Хочу к Вам!» Но настоятельница, вопреки ожиданиям, ответила, что сейчас, к сожалению, в монастыре нет кельи, где бы можно было бы ее поселить, и предложила днем находиться здесь, нести монастырские послушания, а на ночь уезжать домой. Но ездить из Москвы в Зеленоград оказалось далековато, и 56-летняя послушница Людмила Александровна Гречина очень скоро стала оставаться на ночевку в обители – приткнется где-нибудь на диванчике, прикорнет, а рано утром уже на ногах.
Интересно, но судьба монахини Филареты (Гречиной) в каких-то моментах очень схожа с судьбой игумении Серафимы (Черной). В миру Людмила Александровна Гречина работала в сфере военной промышленности: участвовала в создании таких космических спутников, с которых были видны даже номера автомобилей на земле. Выйдя на пенсию, уехала к сыну (он в то время работал в Италии). И вот как игумении Серафиме приснился вещий сон, так и матушка Филарета, правда, наяву услышала внутренний голос: «Вернешься в Россию, пойдешь в монастырь». Она тогда сильно растерялась. Не была готова к такому шагу. Да что там говорить о готовности! В то время она не знала ни одного монастыря в России! В церковь ходила, а в монастырях не бывала…
– И по возвращении домой я отправилась к архимандриту Кириллу (Павлову) в Троице-Сергиеву Лавру, – вспоминает мать Филарета. – Он меня выслушал и после недолгих раздумий сказал, что мой путь - монашеский. Только монастырь я должна буду выбрать сама. И тут помог случай. Точнее, Промысел Божий. Поехала я на могилку к своей маме. Вижу, стоит на площади женщина и продает духовную литературу. Я купила книгу «Преподобный старец Амвросий Оптинский». Открыла и читаю: «В Оптиной Пустыни всегда есть старец, который окормляет братию и дает духовные советы мирянам». Где же эта Оптина Пустынь? Далеко ли от Москвы? Как туда добираться? Узнала и поехала. На мое вопрошание о монастыре старец твердо произнес: «Иди в Московский Новодевичий монастырь!» – «Да там музей находится!» – удивилась я. А он отвечает: «Уже нет. Там только что открылся монастырь». Но еще один вопрос не давал мне покоя, и я решилась спросить: захотят ли меня, по моим тогдашним представлениям, такую старую – все же не тридцать, не сорок лет, а пятьдесят шесть! – взять туда? На что старец ответил: «Там настоятельница тоже пожилая». И спросил, знаю ли я, кто такой Чичагов. Я припомнила, что был такой исследователь Арктики. Батюшка сказал, что это кто-то из рода Чичаговых, но он сейчас говорит о митрополите Серафиме (Чичагове). Так вот, настоятельница открывшегося монастыря – его внучка.
У монахини Филареты дед тоже был священнослужителем. Служил в Звенигороде, а когда в войну к городу стали подходить немцы, ему сказали: «Чтобы через двадцать минут тебя здесь, батя, не было!» Так он оказался в храме под Можайском.
– Думаю, это дед меня вымолил, – задумчиво произнесла моя собеседница. – По его горячим молитвам я стала монахиней. У него было шестеро детей. Моя мама – второй ребенок в семье. Я дедушку хорошо помню. Уже в зрелом возрасте я нашла его могилку на кладбище под Можайском – приезжала туда, молилась…
– Чем Вам запомнилась игумения Серафима (Черная)? – спросила я у монахини Филареты.
– Многим. Прежде всего – удивительной способностью утешать людей и подавать им надежду. Сколько раз случалось: подходишь к матушке, и проблемы, которые тебя тревожили, казались трудными, словно бы сами разрешались. В обыденной же монастырской жизни матушка объясняла сестрам, как нужно вставать на полунощницу, как вести себя в храме – все в то время были новоначальными и о многом узнавали впервые из уст матушки. Во всем игумения Серафима показывала личный пример. Идет, допустим, ремонт – грязь вокруг. Она берет веник, усердно начинает подметать, наводить порядок. Никакой работы не чуралась. Глядя на нее, сестры тоже с радостью выполняли любую черновую работу, охотно, без ропота и какого-либо недовольства в душе. Матушка была в таком возрасте, в котором немало старых людей начинает ворчать, брюзжать. Но Господь уберег ее от этого свойства характера стариков. За ней этого никогда не замечалось! Она и сама никого не раздражала и сама не раздражалась. Во всем игумения Серафима была яркой личностью – всем за ней хорошо было идти. Она была притягательной. Начинает о чем-то говорить, и уже нельзя было к этому не расположиться, не откликнуться душой. А знаете, скольким людям матушка еще до своего прихода в монастырь помогла воцерковиться? Я тут как-то ездила к старенькой бабушке, которой теперь за девяносто лет, и она мне многое рассказала. Она и ее муж – оба были химиками и принимали активное участие в разных научных конференциях, в которых участвовала и Варвара Васильевна Черная. Так вот, когда конференция заканчивалась, Варвара Васильевна неизменно говорила своим коллегам: «Дорогие участники конференции, сейчас все собираемся и едем в Троице-Сергиеву Лавру». И уже там она рассказывала ученым о Боге, о святынях, о тех сокровенных минутах и часах, в которые человек особенно остро чувствует Божию помощь и благодать.
Инокиня Татиана (Вялкова) и ее младшая сестра Ольга. Они совсем молоденькими пришли к матушке Серафиме (Черной). Одной было тогда 23 года, второй – 20 лет. Сначала захотели просто пожить здесь во время летних студенческих каникул. Да так и остались, не ушли. Первые два с половиной года им пришлось вести поистине подвижническую жизнь, терпя скорбь и тесноту в прямом смысле этого слова. Кельи их располагались под куполом Успенского храма, в неотапливаемом помещении без окон и элементарных удобств. По словам инокини Татианы, там они ощущали себя словно в бункере, откуда ничего не видно и где ничего не слышно. Зимой спали одетыми, накрывшись шубами. Просыпались припорошенные снежком. Но, как ни странно, чувствовали себя счастливыми. Наверное, оттого, что неожиданно стали причастны к возрождению великой московской святыни – их духовная юность проходила под руководством мудрого и опытного духовного наставника - игумении Серафимы (Черной).
– У матушки была не только величайшая духовная мудрость, но и огромный жизненный опыт, который нам помогал, – сказала инокиня Татиана. – Это ощущалось на каждом шагу. Пока мы еще не стали сестрами монастыря, матушка неизменно ласково обращалась к нам: «Девушки!» Мы часто слышали от нее: «Ну что, девушки, передохнули немножко? Пойдемте теперь работать!» Еще она говорила, что духовному совершенствованию не может быть конца и человек непрестанно возрастает в течение всей своей жизни. Иногда она доверительно говорила, что и у нее есть свои скорби и испытания, и что и она также проходит школу духовного делания, учится вместе с нами монашеству. Такое отношение к сестрам – доброе, искреннее, доверительное – мне кажется, было самым правильным в духовном руководстве.
Поистине духовным врачеванием новоначальных, неокрепших духовно сестер можно назвать ее рассказы о своей жизни. Помню, как-то мы почти двое суток не спали, проводя подготовку к какому-то празднику. Сестры еле стояли на ногах, глаза слипались. И вот после праздничного богослужения матушка-настоятельница собирает нас всех попить чай, каждому с материнской любовью и участием смотрит в глаза и рассказывает: «А в войну нам приходилось спать по два-три часа в сутки. И ничего! Поспим немного, потом сутки работаем». Она тогда трудилась на заводе, выпускающем резину, в которой остро нуждалась военная техника… После таких рассказов усталость как рукой снимает и понимаешь, какое это великое счастье – быть рядом с этим удивительным человеком – игуменией Серафимой (Черной). Знаете, несмотря на свой возраст, наша матушка по духу была молодая и очень любила общаться с молодежью. Мы с сестрой Ольгой тогда доучивались в богословском вузе (сейчас это Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет). И каждый раз, когда мы возвращались с занятий, матушка с интересом нас расспрашивала, что нового мы узнали, что видели, с кем общались. С ней было очень легко. Все вопросы она решала быстро. А когда вопросы и проблемы были трудными, матушка усиленно молилась. Именно по ее молитвам музей передал монастырю «певческий корпус», где после серьезной перепланировки и подведения коммуникаций появились келии для сестер. После этого мы попрощались со «своим чердаком» (кельями под куполом храма). Сегодня я с некоторым удивлением думаю: «Как только мы там выжили?»
За пять лет настоятельства игумении Серафимы (Черной) многое было сделано по реставрации храмов, приведению в порядок иконостасов, восстановлению жилых корпусов. Но самое главное – при ней было положено начало монашеской жизни, жизни чистой, честной, искренней. И еще об одном хочется сказать. В эти годы произошли два события огромного духовного значения. По ходатайству матушки и благодаря ее неустанным поискам в исторических и церковных архивах летом 1999 г. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II благословил возобновить молитвенное почитание преподобной Елены (Девочкиной), первой настоятельницы Новодевичьего монастыря. С помощью историков по документам XVI в. матушка разыскала захоронение преподобной Елены у северной стороны алтаря Смоленского собора и установила памятное надгробие.
А чуть раньше этого произошло другое великое событие. 23 февраля 1997 г. Архиерейским Собором Русской Православной Церкви был прославлен в лике святых дед игумении Серафимы (Черной), расстрелянный в 1937 г. на Бутовском полигоне, – митрополит Серафим (Чичагов). Для его канонизации внучка, давшая обет послужить ему после памятного вещего сна, действительно сделала все, что могла. Она обнаружила его место захоронения, получила необходимые документы для его реабилитации, приняла активное участие в сооружении деревянного храма на месте его захоронения и других массовых захоронений жертв политических репрессий в Бутове (Москва). Она издала труды митрополита Серафима (Чичагова), в том числе книгу о медицинской практике на войне, церковные песнопения, мемуары.
– Я постоянно ощущаю ее присутствие, – произнесла монахиня Филарета. И добавила: – Бывает, сама себе напоминаю, что матушка Серафима в семьдесят два года только на пенсию ушла, и сколько она потом успела сделать для людей и Церкви! А мне сейчас семьдесят два года. Так что не позволяю себе расслабиться.
Эти слова произнесла послушница Ирина Афанасьева. Мы сидели с ней в залитой солнечным светом швейной мастерской, где Ирина шьет сестринское и священническое облачение. Она стала рассказывать, что и в мыслях никогда у нее не было, что попадет сюда в таком качестве. В мирской жизни она достаточно успешно трудилась по специальности, получив после окончания Московского текстильного института диплом художника-модельера. Вначале был престижный Дом моды и подготовка своих дизайнерских коллекций, затем – театр и кропотливая увлекательная работа над театральными костюмами.
– В то время, когда я работала в театре, началось мое воцерковление, – продолжила послушница свой рассказ. – И в какой-то момент стало понятно, что все, – хватит быть в миру! Пришла пора уходить в монастырь. Я почувствовала, что меня позвал Господь. А раз так, то надо идти! Это трудно объяснить словами, но что-то изменилось в сознании и в душе. Не буду отрицать, что работать в театре мне было интересно. Я до сих пор вспоминаю его с большой любовью. Но однажды наступил такой момент, когда необходимо было сделать решительный шаг: оставить театр в прошлой жизни и идти в монастырь, идти с мыслью о спасении своей души. Конечно, любому человеку трудно бывает подавить свое «я», отсечь свою волю – внутри происходит постоянная борьба. Но я по опыту знаю: если смиришься, то Господь, видя твое усердие в этой борьбе, воздаст тебе за смирение…
Есть в монастыре у Ирины и другое послушание, которое она поначалу восприняла с неким даже удивлением: почему игумения Маргарита поручила ходить в больницу № 61, что находится недалеко от обители, именно ей – человеку, далекому от медицины? Хотя задача, на первый взгляд, кажется предельно простой: раз в неделю она обходит палаты и сообщает пациентам, что на следующий день в больничной часовенке священник из Новодевичьего монастыря будет причащать больных, желающих приобщиться Святых Христовых Таин. А кого тяжелый недуг приковал к постели, к тому батюшка и сам наведается.
– Но теперь я понимаю, что это тоже был Промысел Божий, – говорит Ирина. – Больница стала для меня настоящей школой жизни, в которой я увидела не только боль и страдания, но и примеры крепости духа. Вот лежит, например, бабулечка – совсем-совсем старенькая и очень больная. Ей уже трудно говорить, и сердобольные родственники (видимо, далекие от Церкви люди) пытаются убедить старушку, чтобы та себя не мучила, не утруждала подготовкой к Исповеди и Причастию. Но она с ними не соглашается. Она ждет батюшку. И после Святого Причастия в ее глазах светится благодарность. Может, этой ночью она умрет, но, слава Богу, уйдет в вечность с радостным чувством, что на последнем своем вздохе соединилась со Христом!
Рядом со швейной мастерской находится иконописная мастерская, тоже аккуратно побеленная и в погожие дни залитая солнечным светом. В ней несут послушание инокини Татьяна (Вялкова) и Анна (Турикова). Мать Татьяну Господь позвал в монастырь, как я писала, в молодости, когда она еще была студенткой. А вот мать Анна – профессиональный художник – до прихода в обитель в течение восьми лет занималась росписью храмов.
– На моем счету три храма, – сообщила она. – В Москве, Подмосковье и в Курской епархии. И все три посвящены Пресвятой Богородице.
Став прихожанкой Новодевичьего монастыря в 2002 г., она старалась ходить на все воскресные службы и тем более не пропускать архиерейские. Спустя какое-то время почувствовала склонность к монашеской жизни.
– Я получила благословение духовника уйти в монастырь и решила остаться под омофором митрополита Ювеналия, который, как я чувствовала, несет большой духовный заряд, духовную силу. Однако было одно серьезное обстоятельство, мешавшее мне пойти послушницей в Новодевичий монастырь: решительный протест родителей против моего выбора. Несомненно, они стали бы сюда часто наведываться и препятствовать тому, чтобы я приняла иноческий постриг. В это время несколько сестер, в том числе и близких мне сестер Вялковых, перевели из Новодевичьего монастыря в Спасо-Влахернскую обитель Дмитровского благочиния Московской епархии. И сестер я знала, и монастырь находился на некотором удалении от Москвы. Так что для меня это оказался самый подходящий вариант. В Спасо-Влахернском монастыре мы с инокиней Татианой стали работать в иконописной мастерской и большей частью – над образами святых новомучеников. Написали несколько икон преподобной Параскевы и преподобномученицы Рафаилы, подвизавшихся в этой обители. Затем из Синодальной Комиссии по канонизации святых поступил заказ от секретаря комиссии священника Максима Максимова на написание иконы святой новомученицы Татианы Гримблит с клеймами. Сейчас вышла книга, в которой содержится ее житие: там много фотографий и помещены стихи. Талантливая поэтесса, посвятившая жизнь служению Богу и помощи ближним, была расстреляна в 1937 г. на печально знаменитом Бутовском полигоне. Было Татиане Гримблит всего тридцать четыре года… Инокиня Татиана писала основной образ, в центре, а я – по бокам – сюжеты из жития святой, начиная с ее рождения и заканчивая расстрелом на Бутовском полигоне.
Чуть позже, беседуя с инокиней Татианой, я услышу, что молитвы к святой, прославленной Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви в Соборе новомучеников и исповедников Российских, еще не было, поэтому иконописицы каждый день, приступая к работе над иконой, читали краткое житие святой.
– И что нас особенно тогда поразило, – сказала инокиня, – так это то, что молодая женщина, сама побывавшая в ссылке, после освобождения стала тратить практически весь свой скудный заработок на священнослужителей и мирян, заключенных в тюрьмах Сибири. Она направляла им посылки, переписывалась с ними. И многие архиереи и священники присылали ей из заключения письма со словами благодарности. Ее стали называть русской Анастасией Узорешительницей.
В 2007 г. сестры Вялковы подали прошение на имя Правящего архиерея с просьбой вновь перевести их в Новодевичий монастырь, в котором прошло их духовное становление «под крылышком» незабвенной матушки-игумении Серафимы (Черной). Теперь здесь была другая настоятельница. Игумения Серафима (Черная) к этому времени скончалась. Вместе с ними прошение о переводе подала и инокиня Анна (Турикова). В Новодевичьем монастыре у нее с сестрой Татианой основным послушанием также стала работа над иконами. Первой здесь они написали икону Собора святых новомучеников Новодевичьего монастыря, которая в 2008 г. от имени всех сестер была подарена в годовщину хиротонии митрополиту Ювеналию. Было написано несколько икон для церковной лавки. Одна из последних, сейчас в ней выставленная, – это икона преподобной Елены (Девочкиной) – первой игумении монастыря.
– У нас существует ризница, в которой хранятся иконы для праздничных служб, когда на аналой кладется икона того святого, которому в тот день поется величание, – сказала инокиня Анна. – Но в ризнице некоторых икон не хватает, и вот вы видите на столе план, согласно которому мы должны написать образы святых.
Кроме того, инокини Татиана и Анна обучают еще двух сестер золочению.
– Это особое ремесло, требующее усидчивости, тщательного исполнения, – продолжила мать Анна. – Хорошая золотильщица и аккуратно все делает, и золото экономно расходует. Нередко бывает, что сама она – не художница, не иконописец, но в то же время – прекрасный мастер по золочению.
Другие ответственные послушания инокинь Татианы и Анны – клиросное и послушание в церковной лавке, где бывает много туристов, много паломников. Все хотят что-то купить на память, расспрашивают о святых и святынях.
Полное доверие человека к Господу, упование на Его благую волю я почувствовала и во время беседы с монахиней Мариной (Андрос), несущей послушание в монастырской просфорне.
– Выпечка просфор – мое любимое послушание, но если меня поставят на мытье полов, с радостью буду мыть и их, – произнесла она. – Я счастлива, что Господь меня утешает, позволяя уже несколько лет нести любимое послушание.
Будучи еще в миру, будущая монахиня очень хотела печь просфоры, и когда она однажды увидела объявление в древнем подмосковном храме в честь Владимирской иконы Божией Матери, что требуется просфорница, то почувствовала в душе ликование, которое стало еще большим после благословения настоятеля церкви, взявшего ее на работу.
– Я подошла к Владимирскому образу Пресвятой Богородицы поблагодарить Ее за Свое заступничество и почувствовала, как от иконы исходит благоухание, – поделилась воспоминанием монахиня. – Подошла к другой иконе – ничего нет. Снова вернулась к Владимирской – благоухание ощущалось явно. И тут я поняла, что, видимо, есть Божие произволение: Царица Небесная благословляет меня на это послушание. Никогда до этого я не пекла просфоры, но как-то Господь управил, что сразу стало все получаться. Просфорня – это святое место в монастыре, – продолжила монахиня Марина. – Здесь идет послушание, связанное с подготовкой к Божественной литургии. И тот, кто в просфорне трудится, должен иметь дух мирный. Многие люди сюда приходили и уходили – всем им не хватало мирного духа, не было духовного подхода к своему послушанию. А до меня здесь более тридцати лет самоотверженно трудилась монахиня Елисавета (Головкина) – теперь схимница Елена. Она за это время выработала свой рецепт, по которому мы и сейчас печем просфоры. Он составлен с учетом всего лучшего из монастырских рецептов.
Монахиня Марина увлеченно говорила о технологии приготовления просфор, о структуре теста и его особенностях. Она рассказала, как раньше они с монахиней Елисаветой работали на изношенной несовершенной технике в старой просфорне, где из-за раскаленной печи воздуха не хватало. Было трудно. Но, слава Богу, Господь утешил: в 2009 г. открылась новая просторная просфорня, светлая (во время изнывающей жары здесь прохладно), и техника в ней самая современная. Ее приобрел для монастыря один из постоянных жертвователей – генеральный директор ЗАО «Щелковохлеб» Игорь Викторович Ларин. Причем искал самую лучшую. И нашел необходимое оборудование в Италии. Также с Щелковского хлебозавода завозится сюда и мука для просфор.
– Мы молимся за этого русского православного человека и надеемся, что милосердие Божие не оставит его, – заключила монахиня Марина.
Молится за него ревностно и схимница Елена (Головкина), пришедшая работать в просфорню еще до открытия монастыря. Сколько лет она – еще недавно монахиня Елисавета – простояла у раскаленной печи! А теперь с новой техникой такая красота! И пусть здесь несет послушание уже другая монахиня, но 83-летняя схимонахиня Елена от всей души радуется за нее и за весь монастырь.
Сама мать Елена приняла схиму Великим постом этого года. Необычно это произошло. Весь путь схимонахини Елены – пример того, как Господь по особому Своему Промыслу ставит человека в очень непростые жизненные ситуации, чтобы тот, даже имея живую веру, еще больше воспламенился любовью ко Христу и этой своей любовью свидетельствовал окружающим людям о Спасителе. Так произошло и с монахиней Елисаветой. Однажды она была поставлена в такую ситуацию, что уже не по своей воле не смогла нести послушание в просфорне. Вот что рассказала настоятельница Новодевичьей обители игумения Маргарита (Феоктистова):
– Ежедневно у нас рано утром совершается полунощница. Монахиня Елисавета в это время включает в просфорне свои агрегаты и месит тесто. Шла последняя неделя перед Великим постом. Стоим мы на полунощнице – начали петь Акафист Смоленской иконе Божией Матери. Почти заканчиваем. И вдруг у меня непонятно откуда появляется тревожное чувство, что что-то случилось в просфорне. Пытаюсь не думать об этом, ведь ничего беды не предвещает. Но необоснованная тревога нарастает, появляются мысли: мать Елисавета совсем старенькая – восемьдесят лет уже – может случиться беда. Да и в просфорне в это раннее время она совсем одна. Помощники придут только в одиннадцать часов. Мелькнула мысль: «Надо скорее к ней бежать!» Но тут же другая: «Нет, не стоит во время Акафиста, немного уже осталось!» Волевым усилием заставила себя достоять до конца, но один только Господь ведает, как я молилась в эти оставшиеся минуты! По окончании полунощницы, благословив сестер, побежала в просфорню. Вижу: лежит на полу мать Елисавета, не может подняться. Увидела меня. Воскликнула: «Слава Богу! Матушка, Матерь Божия Вас прислала! Нога у меня подвернулась, упала я, подняться не могу, больно. Плачу, молюсь Божией Матери: «Пресвятая Богородица! Пришли мне кого-нибудь, ведь не придет ко мне никто до одиннадцати часов, простужусь я на каменном полу, заболею! Да и ногу, наверное, сломала». Тут уж времени нельзя было терять. Быстро вызвала сестер, и мы на машине отвезли монахиню в травмпункт, находящийся неподалеку. Рентгеновский снимок показал перелом шейки бедра. Беда очень большая. Как правило, в таком возрасте и с таким диагнозом большинство людей уже не встают с больничной койки. Было принято решение в больницу мать Елисавету не везти, а вначале проконсультироваться у нашего прихожанина, врача-травматолога. Он подтвердил наши опасения насчет больницы, сказав, что там мы мать Елисавету точно потеряем. Решили бороться с недугом своими силами, благо среди сестер есть врачи и медицинские сестры. Быстро преобразовали монашескую келью под медицинскую комнату: купили специальную многофункциональную кровать, медицинские шкафы и холодильник для медикаментов, столик для подготовки к инъекциям. Словом, оборудовали, как положено.
И началось лечение, которое больше походило на выхаживание. Для ухода за больной была назначена инокиня Галина (Мартынова), бывшая в миру высококвалифицированным врачом и не потерявшая медицинских знаний и в монастыре. Со знанием дела, на самом высоком уровне мать Галина лечила больную монахиню и ухаживала за ней. Она и уколы делала, и кормила, и белье стирала. И вы можете себе представить? Мать Елисавета уже через две недели стала вставать с постели! Наша дорогая монахиня, опираясь на ходунки, начала ходить в храм. Сначала на утренние и вечерние богослужения, а потом и на полунощницу. Вскоре и к чтению неусыпаемой Псалтири приступила. Только вот в просфорню уже не вернулась, ослабла, да и доктор не посоветовал. Только одно послушание оставил Господь престарелой монахине – непрестанную молитву… А ровно через год по благословению митрополита Ювеналия она приняла схиму. Я считаю, что это настоящее чудо и свидетельство особого промышления Господа о верной Своей рабе.
13 апреля 2009 г. митрополит Ювеналий совершал первый схимнический постриг после возрождения обители. Мать Елисавета была пострижена с именем Елена – в честь преподобной Елены Московской, первой игумении Новодевичьего монастыря. В напутственном слове по окончании чина пострижения Владыка сказал: «Мы надеемся, что Господь даст тебе силы, чтобы, продолжая несение монашеского послушания, ты спасла свою душу и примером своего подвига, своей жизни спасла и окружающих тебя людей».
Бывая в обители, я не раз видела, как пришедшие сюда богомольцы уже после службы, где-нибудь на аллейке, плотным кольцом окружают схимонахиню Елену и что-то ей говорят, о чем-то с надеждой спрашивают. Схимница больше слушает, чем говорит. Порой посмотрит в глаза и что-то прошепчет, осеняя себя крестным знамением. Один мой знакомый признался, что однажды, заглянув в глаза старенькой схимонахини, опирающейся на ходунки и что-то негромко отвечающей людям, он поймал себя на мысли о том, что хочет очень многое в своей жизни пересмотреть и переосмыслить. Страшно проживать стремительно дни, месяцы, годы, с головой уходя в работу, надо научиться жить по-христиански, стремиться к Богу и жить с Ним…
Несут сестры обители послушание и на монастырском подворье в селе Шубино Домодедовского района. Подворье это можно назвать обжитым – создано оно было более 14 лет назад. Здесь постоянно требуются рабочие руки, потому что фронт сельскохозяйственных работ большой. Об этом мы говорили с одним из добровольных помощников – Дмитрием Михайловичем, носящим, как он заметил, теплую фамилию – Шуба. На земле, переданной подворью в безвозмездное пользование, есть огород с теплицами, картофельное поле и сенокосные угодья. Сено заготавливается для коров, которых сейчас тут три. В прошлом году, сообщил Дмитрий Михайлович, они с женой и сыном ездили сюда все лето – один раз в неделю обязательно, а иногда и два раза. Помогали на огороде, сено косили. «Открыл» им подворье, рассказал о нем священник Новодевичьего монастыря протоиерей Роман Изосимов. Отец Роман лег тогда в больницу на операцию, а семья москвичей поехала в Шубино, в Успенский храм, чтобы помолиться о благополучном исходе и о здравии любимого пастыря. С тех пор так и стали сюда ездить по велению сердца, предлагая старшей сестре подворья инокине Ирине (Коньковой) свою посильную помощь. Мы застали среди грядок еще одну семью из Москвы – Екатерину Насонову с шестнадцатилетней дочкой и восьмилетним сыном. Оказывается, мальчишки учатся в воскресной школе при Новодевичьем монастыре. Дмитрий Шуба в этом году стал ее выпускником. Дима со Станиславом вместе пономарят. Екатерина с детьми на Шубинском монастырском подворье впервые. Не отрываясь от прополки сорняков, она убежденно сказала нам, что этот их приезд сюда первый, но не последний. В следующий раз она и мужа возьмет – пусть сено для коров покосит, а может, еще какая-то работа для него найдется!
Каждая встреча с православными людьми помогает увидеть чью-то судьбу, порой непростую, и порадоваться чьей-то помощи, совершаемой во славу Божию. Оказывается, человек, несколько часов подряд без устали косивший сено возле монастырского кладбища, Дмитрий Михайлович Шуба, – полковник, служивший в Афганистане и в Косово, то есть в самых горячих точках планеты. И в этом учебном году в воскресной школе при Новодевичьем монастыре, закончившимся выпуском девяти ее воспитанников, Дмитрий Михайлович прошел «боевое крещение» в качестве завуча школы.
– Еще в 1993 г., приехав в Москву из Забайкалья и поступив в гуманитарную академию Вооруженных сил России, я также подал заявление и на курсы духовного образования военнослужащих при Свято-Тихоновском православном богословском институте, – стал рассказывать Дмитрий Михайлович. – По окончании их получил свидетельство православного катехизатора. А когда я был в Косово, сынишка подрос, и жена отвела его в воскресную школу при Новодевичьей обители. Вернулся я из Косово и, конечно, пошел туда. Узнав, что я закончил двухгодичные курсы в богословском вузе, директор школы предложил преподавать в воскресной школе. Сначала дали младшую группу, где я преподавал Катехизис, историю Ветхого Завета и учил с десяти – двенадцатилетними детьми молитвы. Признаться, для меня все это было очень необычно, потому что в армии привыкаешь к суровой армейской жизни с командами и приказами. А тут смотришь на ребятишек, и в душе рождается чувство, что каждый раз ты соприкасаешься с чудом. Это чудо – ребенок, Божие творение. Искренность, чистота их душ – это не может не покорить и не побудить человека на полную самоотдачу в работе с ними…
Я видела, с каким благоговением полковник Дмитрий Шуба прикладывался к иконам в Успенском храме, где и было в 1995 г. открыто монастырское подворье. Видела, как он стоял у главной святыни храма – чудотворной иконы Божией Матери «Плакущая». Ее изображение здесь имеется в двух видах: лик Богородицы, написанный на доске, и скульптурное поясное изображение Божией Матери, немного необычное для Православия. Скульптура украшена множеством золотых и серебряных пожертвований от благодарных прихожан, которые, по словам священника храма – протоиерея Андрея Сердюка, получили помощь от Господа по молитвам Божией Матери.
Вот что батюшка рассказал про саму икону:
– Когда в 1812 г. французы отступали, они бросили прямо в болото на краю села статую Божией Матери, которая сопровождала их во всех походах. Наши крестьяне достали ее оттуда и перенесли в храм. Скульптура сильно пострадала в 1957 г. во время пожара – полностью сгорело скульптурное изображение Спасителя на руках Божией Матери. После этого ее отреставрировали, не восстанавливая фигуру Спасителя, и поместили в стеклянный футляр. А вот кто написал второе изображение Божией Матери и Спасителя на доске и как она попала в Шубино – неизвестно. Но осталась память о чуде, связанном с этим образом и произошедшем в 1848 г. В тот год была сильная засуха, холера косила людей. Умирали тысячи. Собрались тогда молящиеся во дворе храма, и совершил священник водосвятный молебен перед вынесенной из церкви иконой. И после обеда пошел долгожданный дождь. А холера в округе перестала свирепствовать. К слову сказать, с тех пор ежегодно в день празднования иконы Божией Матери «Плакущая» в Шубино непременно идет дождь, какой бы ни была в тот день погода…
Также отец Андрей, который служит в Успенском храме села Шубино уже тринадцать лет, рассказал о протоиерее Михаиле Соловьеве (стараниями которого был расписан храм, поставлены иконостасы в боковые приделы, закуплена вся церковная утварь) и о его сыне – священномученике иерее Сергии Соловьеве. Протоиерей Михаил Соловьев всю свою священническую жизнь был настоятелем этой церкви. Он создал крепкий приход и крепкую семью. У него было десять детей – шестеро сыновей и четыре дочери. Один из его сыновей – Сергий – стал настоятелем Успенского храма в родном селе Шубино в 1910 г. Он, как и его отец, священник высокого духа и кипучей энергии, очень многое сделал для распространения народного образования в уезде. И когда грянула революция 1917 г. и многие люди перестали ходить в церковь, сельский приход отца Сергия по-прежнему оставался многочисленным: он насчитывал 279 прихожан!
Сейчас многие деревни вокруг опустели, обезлюдели. Я поинтересовалась у нынешнего настоятеля – протоиерея Андрея Сердюка, как много верующих приходит в Успенскую церковь в наше время. Он ответил:
– В воскресные дни бывает до шестидесяти человек. Люди приезжают и из города Домодедово. В дни великих православных праздников у нас до ста причастников подходит к Святой Чаше. А в будни чаще всего нас бывает трое: я, инокиня Ирина – старшая сестра подворья, которая и на клиросе поет, и читает, а третья – просфорница.
Но вернемся к судьбе иерея Сергия Соловьева. Его арестовали зимой 1938 года по обвинению в систематической антисоветской агитации. Взяв показания трех лжесвидетелей, судебная тройка при Управлении НКВД СССР приговорила пастыря к расстрелу. Место его захоронения неизвестно… В притворе Успенского храма размещен стенд с фотографиями, посвященными жизни священномученика иерея Сергия Соловьева. Его супруга, которая рано умерла, похоронена в ограде церкви. Здесь же похоронена и дочь, немного не дожившая до 90 лет. Но род Соловьевых продолжается. Отец Андрей с улыбкой сообщил:
– Сейчас мой сынишка Мефодий играет на улице с Кириллом, праправнуком протоиерея Михаила Соловьева и внуком иерея Сергия Соловьева.
Иерей Сергий оказался достойным приемником своего отца. Кстати, все шестеро сыновей протоиерея Михаила Соловьева в разные годы окончили Московскую Духовную семинарию. И дай Бог, чтобы их потомки тоже крепко стояли в вере и любили Россию, русский народ, как любили людей, земное свое Отечество и Отечество небесное два сельских священника, два пастыря – отец и сын!
Вспоминаю свою встречу с монахиней Филаретой (Гречиной) на втором монастырском подворье, и сердце словно ласковой волной окатывает. Столько всего интересного она рассказала! И так она душевно говорила о людях, живущих сегодня в поселке, и о тех, кто жил здесь в прошлые века, творя добро, что я прониклась ее настроением и поняла: это место – особенное. Его называют уголком «русской Швейцарии». И не случайно. До революции усадьба князей Щербатовых выглядела экзотической не только из-за замка, построенного в английском стиле. Рядом с ним в роскошном парке и оранжереях росли привезенные князьями из Индии, Сирии и Явы цветы и деревья, по газонам бегали серны, косули, олени. Здесь можно было увидеть и фазанов. Князь Александр Григорьевич Щербатов (1850–1915) был крупным экономистом и политическим деятелем, заядлым путешественником и успешным коннозаводчиком, поставлявшим чистопородных арабских и кабардинских скакунов к императорскому двору. Но в гораздо большей мере князь Щербатов вместе со своей супругой Ольгой Александровной, урожденной графиней Строгановой, остался в истории России как выдающийся благотворитель.
Семья князей Щербатовых отличалась крепкими православными традициями. В родовом имении они открыли школу для детей крестьян, устроили лечебницу с родильным отделением, обучали одаренных крестьян за границей, восстанавливали село и храм Воскресения словущего после наводнения и пожара 1908 г. Для детей в селе был построен детский клуб, где на Рождество устраивалась елка. Престарелые крестьяне получали от них пенсию. На имя Щербатовых приходило множество благодарных писем от крестьян-фронтовиков за помощь. Во время Первой мировой войны старанием супругов Щербатовых был создан санитарный поезд №67, который только за девять месяцев, с сентября 1914 г., перевез 30 тысяч раненых. Были организованы приюты, и один из них, для детей-сирот погибших защитников Родины, размещался здесь. Еще был создан реабилитационный центр, где бойцы, получившие увечье, приобретали специальность, позволявшую зарабатывать на жизнь.
Я поинтересовалась у монахини Филареты, дорожат ли местные жители историей их края, относятся ли к ней живо, трепетно. Она ответила:
– Несомненно. О многом из истории родного края они узнали благодаря протоиерею Павлу Карташеву, который с начала девяностых годов прошлого века восстанавливал наш Свято-Пантелеимоновский храм. По своей натуре возвышенный и увлеченный своим делом человек, он часто собирал своих прихожан и с волнением рассказывал о том, о чем самому удалось узнать из архивных материалов. И его трепетное волнение, его живой интерес к прошлому передавались другим. Паства так полюбила батюшку, что когда отца Павла перевели служить в село Большие Вяземы (место, связанное с детскими годами Пушкина, а отец Павел, кроме всего прочего, – известный пушкиновед), то многие стали ездить к нему туда.
Но многие по-прежнему ходят в церковь святого великомученика и целителя Пантелеимона. И по пути на службу они каждый раз останавливаются возле могилы князя Щербатова, которая находится рядом с храмом, и молятся за упокой светлой души замечательного человека. Но необходимо отметить, что не всегда Свято-Пантелеимоновский храм назывался именно так. Он был построен княгиней Ольгой Александровной Щербатовой в память об умершем муже Александре Щербатове и сыне Александре. Она думала его освятить в честь небесного покровителя мужа и сына св. блгв. князя Александра. История, связанная со строительством храма, обжигает душу волнением и одновременно – чувством благодарности жившим до нас людям за пример их высокой самоотверженной любви…
Получив известие о болезни сына – тридцатитрехлетнего морского офицера, воевавшего на Дальнем Востоке, князь Щербатов поехал навестить его в Санкт-Петербург. Но его ждала беда. Сын скоропостижно скончался на руках отца. Возвращаясь с печальным известием к жене, Александр Григорьевич простудился сам и заболел крупозным воспалением легких. Не имея сил бороться с болезнью, он скончался весной 1915 г. в возрасте 65 лет, всего на двадцать дней пережив своего старшего сына Александра. Ольга Александровна похоронила мужа близ Марьиной горы и там же рядом, в подмосковном имении – селе Марьино – построила церковь. Освятить ее помешала революция. В 1918 г. княгиня вместе с детьми навсегда покинула Россию.
– Какая судьба! – задумчиво произнесла мать Филарета. – Так беззаветно любить Родину, столько сделать для ее процветания и умереть на чужбине в эмигрантском доме для престарелых!
Ольга Александровна Щербатова скончалась в возрасте 87 лет во Франции…
А храм, который она построила на родной земле, поражал всех красотой купола, сделанного из смальты. В России это был первый храм с таким удивительным куполом, который сверкал на солнце, под каким углом зрения ты бы на него ни смотрел. Но во время Великой Отечественной войны, когда к этой местности стали приближаться фашисты, советские войска решили купол взорвать. После взрыва великое множество кусочков смальты разлетелось по всей округе.
В 1992 г. после неудачных попыток обрести в государственных архивах историю храма, его освятили в честь великомученика и целителя Пантелеимона ради больных, проходящих курс реабилитации в расположенном рядом реабилитационном центре. А когда выяснилось, что храм предполагалось освятить во имя святого благоверного князя Александра, то восстановленную нижнюю церковь-склеп, а также вновь созданную деревянную звонницу посвятили этому святому.
– Видите, тут между двумя стеклышками находится настоящее золото! – улыбнулась монахиня Филарета. Рассказывают, что когда в начале девяностых годов прошлого века Пантелеимоновскую церковь начали восстанавливать, то жители поселка, находившие до этого у себя в садах и огородах кусочки смальты и бережно их хранившие, принесли их в храм. Находили смальту и ребятишки в овраге и тоже сюда несли. Конечно, для купола ее было недостаточно. А вот для икон! Из этих кусочков смальты мастера-иконописцы сделали иконы с ликами святых. Дивные иконы и внутри храма, и снаружи.
Еще мать Филарета радуется, глядя на ребятишек из воскресной школы. По списку их учится 74 человека, но обычно приходит до 100 детей, учителя принимают всех, никому не отказывают.
– За старшими, как правило, увязываются малыши, – с доброй улыбкой сказала монахиня Филарета. – Им здесь нравится. Кстати, вы видели в притворе храма большое панно под названием «Божий мир», выполненное из цветов, коры, колосьев и трав? Его как раз учащиеся воскресной школы сделали. А недавно была выставка их поделок, так родители поразились мастерству и творческому потенциалу своих детей! Очень энергичная у нас директор воскресной школы Наталья Чальцева. Еще в двух общеобразовательных школах поселка она ведет уроки «Закона Божиего» и собирает преподавателей этих школ здесь, подробно рассказывает им, что узнали их ученики на занятиях в воскресной школе и как можно и нужно закрепить эти знания и укрепить духовный опыт юных прихожан храма в обычной школе.
А в Новодевичьем монастыре мы говорили с директором воскресной школы при обители диаконом Димитрием Литвиновым об изменении тенденции. Если в конце 90-х гг. прошлого века и в начале века нынешнего ребятишек в воскресную школу записывали в большинстве случаев родители – люди верующие, которые ходили в храм, и хотя, быть может, не все они понимали в богослужении, но очень хотели, чтобы их дети росли духовно грамотными, то сейчас таких верующих родителей процентов пятьдесят. У остальных же пятидесяти процентов учащихся, по наблюдениям отца Димитрия, отцы и матери – люди невоцерковленные, далекие от веры. В школу приводят детей бабушки или дедушки. Случается, вспыхивают конфликты в семье. Родителям не нравится, что их ребенок, усваивая евангельские истины в школе, дома видит другое и говорит им об этом. Назревает конфликт. Сколько мам и пап заявляло отцу Димитрию, что они забирают сына или дочь из воскресной школы по этой причине! «Не лишайте своего ребенка возможности узнавать о Боге!» – говорил он. Беседовал с ними подолгу, стараясь убедить, что люди, обратившиеся ко Христу, становятся чище, светлее, добрее. Людям, идущим навстречу Христу, Сам Господь помогает строить семейные отношения. В семье возникает доверие детей к старшим, растет авторитет родителей, без чего никакая семья не может быть счастлива.
– Соглашались с вами мамы и папы? Оставляли своих ребятишек в воскресной школе? – спросила я у ее директора.
– По-разному было, – ответил он. – Кто-то был глух к моим призывам и забирал ребенка. Кто-то, к счастью, серьезно над ними задумывался и оставлял. Да и дети, видать, находили дома такие слова, идущие от сердца, что им удавалось убедить родителей в том, о чем я им говорил. В итоге, можно сказать, общими усилиями мы помогли не одному взрослому сделать первый шаг к воцерковлению. И это не может не радовать. Так что в ряду наиважнейших задач воскресной школы я бы назвал укрепление связи между детьми и родителями.
Еще об одной серьезной духовно-педагогической задаче мы долго беседовали с отцом Димитрием.
– Каждый ребенок, который ходит в храм на богослужения, в своей повседневной жизни встречается с элементами исповедничества, – отметил директор воскресной школы. –
Я это по себе знаю. По семейным обстоятельствам мне довелось жить в разных городах Подмосковья и учиться в разных школах, где одноклассники, что в Жуковском, что в Коломне, что в Люберцах, одинаково звали меня попом. Во-первых, из-за того, что в дни больших православных праздников я непременно спешил в храм на Божественную литургию. Во-вторых, потому что я никогда не мирился на уроках с атеистическими высказываниями преподавателей истории или литературы. Я всегда вставал на защиту своих убеждений. Вот подобно мне и наши воспитанники воскресной школы, я уверен, становятся в своем роде исповедниками.
Однако нельзя не увидеть и такую проблему: общаясь пять или шесть дней в неделю в школе со своими сверстниками, играя с ними в различные игры, обсуждая книги и фильмы, воцерковленный ребенок начинает чувствовать, что он не такой, как другие дети, не такой, как все. Он остро чувствует, где ложь и неправда, и он понимает, что уже не может с этим жить. Ведь в Церкви, если человек исповедуется, причащается, молится, если начинает духовно работать над собой, происходит его преображение! И вот здесь возникает очень серьезная опасность, что ребенок, почувствовав дискомфорт в среде сверстников, не выдержав насмешек и шуток, выберет путь изворотливости и лицемерия. А встав на такой путь и сделав выбор в пользу компромисса, он будет вести двойную жизнь: в воскресной школе он будет один, в общеобразовательной или в своем родном дворе – совсем другой. Он станет вести себя по правилам, установленным окружающим миром. Так вот наша задача – решить эту проблему, решить дилемму исповедничества. Надо постараться воспитать ученика так, чтобы он через всю свою жизнь пронес знамя Христовой веры, не стыдясь ни при каких обстоятельствах того, что является христианином. Чтобы это исповедание веры было не как мода, которая приходит и уходит, а было настоящим и живым. Это исповедание приобретается в том числе и через богослужение, через участие в нем, поскольку без реального ощущения благодати Божией и помощи Господа ребенок никогда не усвоит истин веры. И должен сказать, что особенностью нашей воскресной школы является то, что она у нас, если можно так сказать, является литургической. Это означает, что основной акцент мы делаем на преподавании литургики и на участии в богослужениях. Поэтому до начала занятий в школе дети посещают богослужение. И посещение это активное. То есть наши девочки поют на клиросе во время службы, мальчики помогают в алтаре. Ведь если человек понимает, что происходит во время богослужения, то он счастлив уже от того, что участвует в общем духовном делании, в соборной молитве. А когда идут архиерейские службы, которые совершают митрополит Ювеналий и архиепископ Можайский Григорий, то участие ребят в богослужении – особая для них награда и радость.
Воскресная школа при Новодевичьем монастыре существует уже 20 лет. Учится здесь около 60 ребят. До 2007 г. ею руководил священник Новодевичьего монастыря Роман Изосимов. Много трудов он положил, чтобы заложить крепкий нравственный фундамент этого учреждения, дать ему твердые духовные основы. В школе было организовано три класса: подготовительное, младшее и среднее звено. А с 2007 г. школа перешла на семилетнее обучение: было организовано два подготовительных класса и пять основных. По словам диакона Димитрия, в воскресной школе всем воспитанникам дается прекрасная возможность реализовать свои способности. Рисование, церковное пение, пономарство – каждый может выбрать и выбирает то, что близко его душе. Также в перспективе рассматривается возможность организации для ребятишек посменного отдыха в летнем лагере. Причем не просто отдыха. Отказавшись от системы экзаменов как таковых, педагоги решили, что аттестационные моменты должны органично войти в игры и викторины на свежем воздухе. Так ребенок и знания свои проверит, укрепит, и стресса у него не будет.
Если организация летнего лагеря – дело новое, то паломнические поездки к святыням Подмосковья (поездки, которые по праву можно назвать миссионерскими уроками) совершаются почти с самого начала создания воскресной школы. О последней – в Коломну, являющуюся духовной столицей Подмосковья и кафедральным городом митрополита Ювеналия, – ребята вспоминали все лето.
Это – слова заведующей филиалом Государственного исторического музея «Новодевичий монастырь» Марины Макаровны Шведовой.
– Древняя московская обитель могла быть стерта с лица земли еще в 1812 г., если бы не подвиг монахинь, – заметила она. – Ведь большая часть Москвы тогда сгорела. И французы, захватившие монастырь, при уходе отсюда заложили бочки с порохом под соборы, зажгли фитили. Но сестры монастыря зажженные фитили смогли потушить, а порох залили водой! Кроме того, прекрасным формам обители, которые мы сегодня видим, нанесло бы страшный урон то обстоятельство, если бы в 20-30-е гг. прошлого столетия здесь разместилось, к примеру, некое военное учреждение или, допустим, винный завод, или еще какое-то немыслимое предприятие. Лично я считаю благоприятным то, что на территории Новодевичьего монастыря в советское время был создан музей. Причем, очень важно, что это был и есть музей высокого ранга, сотрудники которого всегда понимали, где они находятся и что означает это место для истории России, ее духовной и культурной жизни. У музея всегда была потребность рассказать людям о монастыре, познакомить их с его богатой историей.
По словам Марины Макаровны, сама она, выпускница исторического факультета Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова, пришла сюда работать настолько давно, что знает каждый камень, каждый уголок этой территории, с которой срослась душой.
– Но, наверное, когда-то вы и ваши коллеги даже предположить не могли, что в древней обители снова возобновится монашеская жизнь? – спросила я у своей собеседницы. Она улыбнулась:
– Хочу сказать, что возобновление здесь сестринской монашеской жизни музей принял как должное. И, честно говоря, я не припомню такого случая, чтобы у нас с монастырем были какие-то трения, серьезные несогласования. Хотя при всем этом музею пришлось освобождать помещения, ограничивая свои пространства. И дальше этот процесс будет продолжаться. Делаем мы это по согласованию с Московским Епархиальным управлением и монастырем. Митрополит Ювеналий, чья резиденция находится в Новодевичьем монастыре более тридцати лет, всегда говорил и продолжает повторять, что главное – это мир и согласие. Все эти годы мы и стремимся жить в мире и согласии. Так что наши отношения с полным правом можно назвать искренними и добрососедскими.
Мне вспомнился рассказ благочинной Новодевичьего монастыря монахини Евдокии (Киреевой) о том, как в нынешнем году после Святок из запасников Государственного исторического музея был передан в обитель для молитвенного поклонения древнейший образ Иверской иконы Божией Матери. Монастырь тогда заказал для иконы металлизированный киот со специальным ударопрочным стеклом. Внутри были установлены датчики, фиксирующие температурно-влажностный режим. И каким великим утешением, по словам монахини Евдокии, стала для сестер возможность участвовать в молебнах, совершаемых перед иконой между службами, петь акафисты перед образом великой православной святыни! Ведь образ этот уникальный – это первый список с чудотворного афонского образа Иверской иконы Божией Матери, написанный специально для России и принесенный в Москву в 1648 г. со Святой Горы Афон. Именно с тех пор на Русской земле установлено празднование в честь Иверской иконы Божией Матери. Во второй раз Государственный исторический музей предоставил обители чудотворный образ во вторник Светлой седмицы этого же года.
– Есть надежда, – добавила благочин-ная, – что полюбившаяся сестрам, духовенству и прихожанам монастыря Иверская икона Божией Матери, именуемая Вратарницей, будет снова принесена для молитвенного поклонения осенью, в октябре, когда совершается ее празднование.
Когда я спросила об этом у заведующей филиалом ГИМа «Новодевичий монастырь» Марины Макаровны Шведовой, она ответила:
– Я думаю, что такой вид отношений у нас будет развиваться. Это касается и древнего образа Иверской иконы Божией Матери, и других святынь Православия.
И еще один собеседник, с которым я встретилась после разговора с Мариной Макаровной, также подтвердил важность того, что в годы советской власти на территории древней обители обосновалась «не какая-нибудь фабрика, а исторический музей, который (это делает ему честь) никогда не проводил антирелигиозные выставки». Это главный архитектор реставрационного проекта Новодевичьего монастыря Николай Сергеевич Романов. По его словам, именно государство, понимая, что прославленный московский монастырь является архитектурным памятником мирового уровня, с 1952 г., ежегодно выделяло средства на реставрационные работы.
– Я подсчитал, что в общей сложности за эти годы «набежало» около двух миллиардов рублей, – сообщил Николай Сергеевич. – Сумма, скажу вам, колоссальная! А главное – работы велись не от случая к случаю, а планомерно, и кадры подбирались квалифицированные. Присутствие здесь исторического музея, на мой взгляд, можно считать счастливым обстоятельством для Новодевичьего монастыря. Ведь вспомним, что тогда делалось в других русских обителях! На Соловках в двадцатые годы прошлого столетия был организован крупнейший исправительно-трудовой лагерь с аббревиатурой СЛОН – Соловецкий лагерь особого назначения. В стенах московского Свято-Данилова монастыря организовали тюрьму для малолетних преступников…
Главный архитектор подчеркнул, что позитивная деятельность музея заключалась и в том, что он постоянно проводил реставрацию икон.
– Сотрудники музея – люди просвещенные, и они вкладывали в свою работу всю свою душу, – заключил он.
Чувствовалось, что и сам Николай Сергеевич – человек поразительной энергии и чрезвычайно высокой требовательности как к окружающим, так и к себе («Я – жесткий ортодокс», – сказал он) – тоже вкладывает в свою работу всю душу. Ему приходилось заниматься реставрацией многих известных историко-архитектурных памятников, но главным делом своей жизни архитектор назвал три объекта: храм Успения Божией Матери в Путинках на Дмитровке, который он восстанавливал из руин, усадьба Волынщина князей Долгоруковых, где он полностью провел реставрацию, и Новодевичий монастырь.
Николай Сергеевич прекрасно помнит первые годы возрождения обители, то время, когда игумения Серафима (Черная) принимала самое живое участие в коротких, но частых совещаниях, на которых обсуждались вопросы реставрации. Тогда здесь была проведена капитальная реставрация всех фасадов зданий. На средства Московского Правительства осуществлялась реставрация и Успенской церкви. Живое непосредственное участие в реставрации принимал Александр Ильич Музыкантский – в то время префект Центрального административного округа.
А через три года со дня открытия монастыря, в 1997 г., музей передал обители Певческие палаты, или «певческий корпус». Для приведения здания в должное состояние требовались большие материальные затраты, корпус не имел никаких коммуникаций. И нужна была перепланировка. К реставрации этого корпуса длиною почти в 100 метров приступили еще в 60-е гг. прошлого века, и в отреставрированной восточной части долгие годы находилась выставка керамики. Но с тех пор в течение многих десятилетий работы не велись, и теперь западная часть корпуса поражала своим запустением. Сегодня в этом корпусе келии, кухня, трапезная, созданы нормальные человеческие условия для жизни насельниц обители, которым пришлось на первых порах возрождения монастыря и в подвальном помещении спать, и под куполом храма ютиться, как, например, инокиням-сестрам Вялковым.
Игумения Серафима (Черная) управляла обителью пять лет, с 1994 по 1999 гг., до самой своей смерти, а в 1999 г. ее сменила настоятельница с таким же именем – игумения Серафима (Исаева).
При этой игумении, переведенной в Новодевичью обитель из Спасо-Бородинского женского монастыря, продолжилось устроение монашеской жизни. Пришли новые сестры. Был введен внутренний устав монастыря и более упорядочена духовная жизнь, сестры стали читать неусыпаемую Псалтирь.
Про игумению Серафиму (Исаеву) рассказывают инокини сестры Ковалевы Валентина и Лариса.
– Выбрав монашеский путь в юном возрасте, мы поступили в Новодевичий монастырь, где нас приняла матушка Серафима. Мы тогда очень мало знали о монашеской жизни, и матушка стала для нас примером для подражания. Во всем ее облике чувствовалась всегдашняя устремленность к Богу, внутреннее сосредоточение и умная молитва. Стремясь быть во всем похожей на матушку, мы внимательно прислушивались к ее советам, стараясь быть аккуратными в несении послушаний, точно исполняли молитвенное правило. Конечно, не все у нас получалось, много ошибок мы совершали. Были у нас и проступки, за которые матушка налагала епитимьи. Но, исполняя их, мы утешались мыслью о том, что несем это наказание ради нашего же исправления и спасения, что матушка сама страдает больше, чем мы, что она любит нас и заботится о нас. Мы знали, что именно в этом выражается ее забота и любовь, ее желание помочь нам на пути нашего спасения. Матушка молилась о нас и переживала больше, чем мы сами о себе. Все искушения и скорби, неизбежные в иноческой жизни, матушка покрывала своей любовью и духовной мудростью. И забывалось тогда, что и монастырь шумный и многолюдный, и что расположен он в центре города. А недоумения, возникавшие между сестрами, покрывались стремлением к духовному совершенствованию и угождению Богу.
Об игумении Серафиме (Исаевой) продолжает свой рассказ Николай Сергеевич Романов:
– При ней были заменены двери, ведущие в притвор Успенского храма. Прежние двери – огромные по размеру и неказистые по виду – больше подходили для какого-либо хозяйственного помещения, но никак не для церкви, – заметил архитектор. – С моим помощником Валерием Николаевичем Мудровым мы сделали проект дверей с религиозной символикой, однако возникало опасение: удастся ли найти таких высококвалифицированных мастеров, которые бы все выполнили по чертежу? Да и работа сама ведь тоже весьма дорогостоящая. Но все сложилось удачно. И сейчас, войдя в храм, обратите внимание на новые двери: они великолепны!
Также по инициативе игумении Серафимы (Исаевой) была выполнена первая реставрационная работа в церковной лавке Успенской церкви, которая до этого была в ужасающем состоянии. И как эта часть подклета выглядит сегодня? Сегодня здесь размещается великолепная церковная лавка, которую посещают паломники и туристы со всего мира. И первое, что открывается их взору – просторная белокаменная палата, уникальная по своей архитектуре.
– А при нынешней настоятельнице, игумении Маргарите (Феоктистовой), энергичной по своей натуре и – для нас это большое счастье – чутко прислушивающейся к мнению реставраторов, работы в подклете Успенской церкви интенсивно продолжились. Кроме того, мы приступили в этом году к капитальным работам в ризолите – мощном выступе в южной части фасада! – эмоционально продолжил свой рассказ Николай Сергеевич. – Прежде, до 2007 г. там был глухой антресольный этаж. О реальных масштабах помещения мы не могли получить никакого представления. И вот по благословению Владыки митрополита трудами игумении Маргариты мы сделали там стопроцентную научную реставрацию, чего я, если честно, и не ожидал и на что, признаться, даже и не надеялся. По окончании работ взору открылась поражающая своими размерами белокаменная палата, в прежние времена используемая как трапезная. Большой удачей я считаю и следующее: во-первых, все было сделано в довольно-таки короткие сроки (работы шли с января по сентябрь 2008 г.); во-вторых, у монастыря хватило финансовых средств на реставрацию и, в-третьих, в процессе работ нам удалось соблюсти все те требования, которые предъявляются к памятникам ЮНЕСКО. Как известно, статус объекта ЮНЕСКО присваивается только тогда, когда памятник удается сохранить во всей его первозданности. Что же касается ансамбля Новодевичьего монастыря, то он был включен в список культурного и природного наследия ЮНЕСКО в 2004 г. именно потому, что полностью сохранил свой исторический облик.
– Нужно отметить, что и заслуги Николая Сергеевича весьма велики. Ведь именно он провел огромную исследовательскую работу, которая позволяет теперь видеть всю эту красоту, – произнесла игумения Маргарита, слушавшая рассказ главного архитектора. – Масштабы его участия даже трудно себе представить.
– А я благодарен матушке Маргарите за то, что она взяла на себя великую ответственность в этом важном деле. Она же и финансировала работы, она же и опекала нас. И каждый свой шаг я неизменно согласовывал с матушкой, – заключил Н.С.Романов.
Энергичная и решительная. Внимательная к сестрам. Трудится с полной отдачей, динамично решает многие вопросы. Располагает к себе своей открытостью и искренностью. Интересный собеседник. Просто человек, с которым тепло и легко. Эти слова, характеризующие настоятельницу Новодевичьего монастыря игумению Маргариту (Феоктистову), сменившую прежнюю игумению Серафиму (Исаеву) в 2007 г., мне довелось услышать от самых разных людей. От насельниц обители и прихожан, от академика и директора предприятия, от священнослужителей. Подмеченная и оцененная людьми открытость чувствовалась и в рассказе матушки о себе, своем детстве, юности и зрелости. Детство ее, девочки из подмосковного города Егорьевска, было счастливым. Любимая дочь образованных родителей-инженеров, которые в ней души не чаяли и никогда не наказывали, единственная горячо любимая внучка, она тоже старалась отвечать окружающим любовью. До девятого класса не знала, какую профессию выберет. А в девятом… Однажды на улице она увидела инвалида, и сердце сжалось при мысли: неужели медицина бессильна? Неужели этот человек всю свою жизнь будет страдать, мучиться? Тогда она и решила с максимализмом, присущим этому возрасту, во что бы то ни стало поступить в медицинский институт, заниматься потом наукой, чтобы вместе с коллегами-единомышленниками найти какое-то универсальное лекарство, универсальный способ лечения абсолютно всех болезней и таким образом осчастливить человечество. Уже потом придет ответ на вопрос, как исцелить всех людей. Уже много лет спустя, воцерковившись, она поймет, что есть только единственный Врач душ и телес человеческих – Господь, что только с Богом возможно счастье и вечная жизнь, а пока…
После окончания школы она с первого раза поступает в 1-й Московский медицинский институт им. И.М.Сеченова (сейчас это Московская медицинская академия) и почти сразу же получает известие о смерти любимого деда. Человека, бывшего рядом с ней всю ее сознательную жизнь, человека, бывшего первым ее учителем и другом. Горечь утраты настолько велика, что, кажется, меркнет все – и радость от поступления в институт, и исполнение мечты о самостоятельной жизни. Но что это? Мама передает запечатанный конверт. На нем дедушкиной рукой написано «Внучке Леночке. Завещание». Торопится вскрыть, быстро читает и потом уже через всю жизнь проносит в своем сердце последние строки послания деда: «…люби людей, твори добро, никогда не лги, спрашивай совета у многих, но решение принимай сама и неси за него ответ. Будь достойным гражданином своей страны!» Завещание оказывается духовным. Печаль куда-то уходит. Внучка горячо шепчет деду обещание оправдать его надежды и – жизнь продолжается! Впереди – учеба в институте, а рядом отец, который, несмотря на то, что занимает высокую руководящую должность в Москве и очень занят, уделяет дочери очень много времени, помогая ей в становлении как личности.
Через шесть лет – распределение в НИИ эпидемиологии и микробиологии им. Н.Ф.Гамалеи, где пришлось заниматься генетикой. Впоследствии она трудилась и в других научно-исследовательских медицинских учреждениях г. Москвы, где те же исследования, те же научные изыскания. Казалось бы, уже близок был ответ на вопрос, мучивший ее со школьной скамьи, – как исцелить неисцелимое? Но неожиданно Господь Сам просто и быстро ответил на все вопросы.
…Перед уходом в монастырь последним местом работы для тогда еще Елены Юрьевны Феоктистовой стал Медицинский центр Управления делами Президента РФ. Здесь она на протяжении нескольких лет также занималась ДНК-диагностикой и вместе с другими сотрудниками писала научные статьи, публиковалась в научных журналах. И новый этап в ее жизни, связанный с Церковью, начался как раз в эти годы. В пяти минутах ходьбы от места ее работы находился домовый храм святой мученицы Татианы при МГУ им. М.В.Ломоносова. И она, врач Медцентра Управления делами Президента РФ, стала прихожанкой этого храма. Тогда же в ее жизнь вошел и Серафимо-Дивеевский монастырь, куда она, съездив однажды, стала ездить молиться каждый месяц.
Второй, новый этап ее жизни – жизни уже воцерковленного человека, стал связан с родным Егорьевском, где врач Елена Юрьевна однажды познакомилась с иеромонахом (ныне он игумен) Никодимом (Луневым).
– Прошел год после нашего знакомства, и однажды отец Никодим предложил мне отправиться с ним в село Колычево, находящееся в семнадцати километрах от Егорьевска, – стала вспоминать матушка-настоятельница. – Ничего не сказал он мне о причине этой поездки, да я и не спрашивала. И только когда мы туда приехали, я узнала, что прежде здесь был Казанский женский монастырь, а теперь на его территории располагается областной психоневрологический интернат, в котором проживает семьсот человек с различными душевными недугами. Краткая экскурсия по территории монастыря и колокольне повергли меня в ужас! В главном храме – Казанском и надвратном в честь святителя Ювеналия – мусорохранилища и мерзость запустения. Впечатлений – в избытке. Но отец Никодим не дал мне сосредоточиться на своих чувствах, а без предисловий и объяснений спросил, даю ли я согласие поднимать обитель. Вопрос, мягко говоря, весьма неожиданный. Но странно, я почувствовала, что этот монастырь уже непонятным образом вошел в мое сердце, и я уже не смогу дальше спокойно жить, если не приму какое-то решение. Попросила у отца Никодима две недели на раздумья…
Через две недели московский врач Елена Юрьевна Феоктистова сказала, что согласна. И началось хождение по министерствам и ведомствам в попытках убедить чиновников передать монастырю принадлежавшие ему в прошлом здания, ныне используемые не по назначению. Упорно и неотступно занималась она этим вопросом. В течение всего года еженедельно приезжала из столицы в село Колычево и вела переговоры с руководством интерната. Познакомившись с администрацией, сразу же попыталась установить с ее представителями добрые отношения. И итогом ее годовых трудов стала передача монастырю главного собора обители – Казанского, части колокольни с надвратным храмом в честь святителя Ювеналия, Патриарха Иерусалимского, сестринского корпуса, здания монастырской гостиницы и жилого здания на подсобном хозяйстве. В тот же год был отреставрирован храм свт. Ювеналия, в котором 4 ноября была совершена первая Божественная литургия. В январе следующего на Крещение Господне служили в Казанском храме.
И когда отец Никодим заговорил с Еленой Юрьевной о постриге, она удивилась уже не так сильно, как тогда, когда впервые приехала в Колычево. Обратилась за советом к своему духовнику – протоиерею Максиму Козлову, настоятелю Татианинского храма в Москве, сообщив, что мечта о монашеской жизни давно жила в ее сердце, но предполагала она уйти в монастырь не так скоро. Вопреки предположениям, получила благословение на постриг!
Инокиня Елена, постриженная по благословению митрополита Ювеналия в честь преподобной Елены Московской (Девочкиной) – первой игумении Новодевичьего монастыря в Москве, монахиня Маргарита, постриженная в честь великомученицы Маргариты Антиохийской… Вначале – старшая сестра Колычевской женской общины, затем по открытии новоустроенного Казанского монастыря – его настоятельница.
– Жизнь изменилась полностью. Новые заботы, попечения. Духовные и хозяйственные. Внутренняя жизнь стала наполняться все большим духовным смыслом. Начали приходить сестры, – рассказывает матушка Маргарита. – Значительно расширилась и социальная деятельность монастыря (ведь монастырь расположен в окружении социальных учреждений). За два года с момента открытия монастыря его дважды посещал митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий и оба раза – в день своего тезоименитства 15 июля. Это было большим утешением для сестер.
– Матушка, а как, при каких обстоятельствах вы узнали о своем назначении в Новодевичий монастырь? – спросила я у настоятельницы.
– В тот день у нас проходило собрание настоятелей и настоятельниц монастырей Московской епархии. Когда я возвращалась домой, раздался звонок мобильного телефона. Смотрю звонит протоиерей Максим Козлов. Отвечаю, и первые слова, которые слышу: «Матушка, поздравляю вас!» – «С чем?» – спрашиваю, еще не понимая, о чем идет речь. «Вы не знаете» – отвечает вопросом на вопрос отец Максим, и его тон становится официальным. А дальше я услышала дословный текст из журнала Священного Синода, который проходил в этот день.
– А отец Максим откуда узнал о вашем назначении настоятельницей в Новодевичий монастырь?
– Вероятно, из Интернета, ведь журналы Синода размещают на сайте Московской Патриархии довольно оперативно.
Кстати, за три недели до этого события по благословению митрополита Ювеналия настоятельница Казанского женского монастыря монахиня Маргарита (Феоктистова) поехала на стажировку в Швейцарию в качестве главного врача Медико-диагностического центра Макария Колычевского, созданного при обители. Восемь дней стажировки на базе ведущих клиник страны, знакомство с передовыми медицинскими технологиями и как итог – заманчивое предложение развивать дальнейшее сотрудничество. Да, но, как говорят, человек предполагает, а располагает обстоятельствами всегда только Господь. Все в нашей жизни совершается по воле Божией. И вот уже 28 декабря 2007 г. митрополит Ювеналий в Успенском храме Новодевичьего монастыря возводит монахиню Маргариту (Феоктистову), назначенную настоятельницей древней московской обители, в сан игумении. Прежняя игумения Серафима (Исаева) Определением Священного Синода возвращается настоятельницей в любимый ею Спасо-Бородинской монастырь. Туда, куда всегда рвалась ее душа… Высказав слова сердечной благодарности матушке Серафиме за усердные труды, понесенные ею в Новодевичьей обители, Владыка митрополит благословляет игумению Серафиму (Исаеву) на дальнейший подвиг в ее родной обители.
Что касается игумении Маргариты (Феоктистовой), то хотя, конечно, ей и нелегко было расставаться с родным Казанским монастырем, но Новодевичий монастырь не был для нее чужим. Ведь в иночество была она пострижена именно в честь преподобной Елены Московской, первой игумении Новодевичьего монастыря, и, поскольку приходилось приезжать сюда очень часто (либо по разным монастырским делам, либо на торжества), то, прибегая первым делом на могилку преподобной Елены, матушка Маргарита горячо молилась преподобной и просила о том, чтобы не оставил ее Всемилостивый Господь без Своей помощи, чтобы исполнилась на ней Его Святая Воля, чтобы дал Он ей силы достойно проходить свое земное странствование. И еще, поделилась самым сокровенным матушка, за время своего настоятельства в Новодевичьем монастыре (хотя срок этот и не очень большой) она обрела в лице Владыки митрополита того, кем для нее все годы ее жизни были дед и отец. Матушка говорит, и вижу я, что нет в ее словах ни тени лукавства, да и слова ее не нуждаются ни в каких комментариях.
Сейчас прошло ровно полтора года со времени вступления игумении Маргариты в должность настоятельницы Новодевичьего монастыря, уже 29-й со дня основания обители, но сделано за это время немало. Практически полностью отреставрированы палаты подклета Успенской церкви (осталось лишь устроить в алтарной части баптистерий с крестильным храмом), в которых устроены новая просфорня, кухня, продуктовый и хозяйственный склады, склад церковной лавки. Отреставрирована и приняла исторический вид великолепная трапезная палата южного ризолита Успенской церкви, к которой теперь примыкает просторное, оснащенное современным технологическим оборудованием помещение для обслуживания трапезной. Проведен ремонт в ризнице и подсобном помещении храма, которое, по правде, так и назвать то не повернется язык (слишком уж там хорошо и уютно). Отреставрированы погребовые палаты, на втором этаже которых устроены иконописная и швейная мастерские. В них несут послушание сестры, которые пишут иконы и шьют облачения сестрам и священникам. Усердием сестер отредактирован старый Акафист Смоленской иконе Божией Матери и издан новый его вариант. Впервые издано житие преподобной Елены Московской с ее духовным завещанием, переиздан путеводитель по Новодевичьему монастырю. Воскресной школе предоставлены новые просторные и светлые помещения для занятий.
А вот в духовной жизни, почти ничего не изменилось. Так же, как и в прежние годы, в монастырь приходят новые сестры, желающие спасения в иноческом чине (за полтора года их пришло шесть). Те же постриги (было совершено 2 иноческих, три монашеских и один постриг в схиму). Тот же строгий устав, то же неукоснительное исполнение послушаний, та же напряженная молитвенная жизнь, те же частые торжественные архиерейские службы. И это, наверное, хорошо. Потому что очень важно бережно хранить и преумножать то, что созидалось трудами, потом и слезами первых двух игумений, одна из которых уже окончила путь своего земного странствования, а другая отдала монастырю восемь лет своей жизни. Это и есть то, что называется преемственностью.
Эти две встречи с благотворителями Новодевичьего монастыря – генеральным директором ЗАО «Щелковохлеб» Игорем Викторовичем Лариным и академиком РАМН, профессором Валерием Ивановичем Чиссовым, директором Московского научно-исследовательского онкологического института им. П.А.Герцена, главным онкологом Минздрава России, тоже оставили в душе удивительное теплое чувство, наполнили ее светом и радостью. Два раза в неделю в Московский Новодевичий монастырь отправляется с Щелковского предприятия фургон с хлебом для сестер обители, священников, сотрудников епархии и малоимущих прихожан. Хлебом насущным бесплатно обеспечиваются и те храмы Щелковского благочиния, которые начали возрождаться из руин или строиться заново и у прихода каждый рубль на счету.
Благотворительный проект хлебозавода, уже претворенный в жизнь, – это появление на его территории по благословению митрополита Ювеналия просфорного цеха, выпекающего по всем каноническим правилам просфоры для тех монастырей и храмов, которым пока что сложно самим обеспечить их выпечку. В минувшем году, по словам генерального директора предприятия Игоря Викторовича Ларина, было изготовлено 1,5 миллионов просфор. Из них около 60 тысяч – служебных.
Мы прошли с директором в просфорный цех. Его работницы трудились с молитвой, а на стенах цеха было много икон. Одна из женщин сказала, что большинство святых образов подарены людьми в знак благодарности, и со многими иконами, что находятся здесь, связаны какие-то трогательные истории. Цех существует три года. Работают в нем верующие женщины, которых направляет сюда благочинный церквей Щелковского округа протоиерей Андрей Ковальчук.
Сам Игорь Викторович – тоже человек верующий, и, встретившись с ним, нельзя было не спросить, как и когда началось его воцерковление. Ларин ответил, что когда в Щелково начали возрождать Троицкий собор (в годы войны там находился литейный цех завода, в котором изготавливались заготовки для ручных гранат), то он, директор хлебозавода, расположенного рядом с храмом, принял решение вместе со своим коллективом помочь восстановлению святыни. В те годы он был просто сочувствующим Церкви и только мечтал о возрождении духовности в родной стране. К вере помогло ему прийти знакомство с митрополитом Ювеналием. Это было лет пятнадцать назад после Божественной литургии, совершенной Владыкой митрополитом в Троицком соборе. Они побеседовали – Правящий архиерей и директор предприятия, и последний увидел, почувствовал в архипастыре ту духовную высоту и силу, которые навсегда покорили его и вскоре сподвигли из разряда сочувствующих перейти в стан воинов Христовых.
– Я очень дорожу отношениями с митрополитом Ювеналием, – произнес И.В.Ларин. – Наш сплоченный дружный коллектив, в котором трудится семьсот человек, тоже всегда радуется приездам Владыки, встречам с ним. Но эти отношения нужно было вначале выстроить, заслужить их, и потом прилагать много усилий, чтобы они сохранились.
И коллектив предприятия вместе со своим генеральным директором прилагает немалые усилия, чтобы внести свой весомый вклад в возрождение Православия на Подмосковной земле. Сегодня на территории ЗАО «Щелковохлеб» строится отдельный просфорный цех и возводится храм в честь иконы Божией Матери «Спорительница хлебов» вместимостью более ста человек. Почему вдруг возникла необходимость в новом цехе? Игорь Викторович рассказал, что когда в Щелково проходил семинар «Святая просфора», то благочинные из разных районов Московской области, размышляя вслух, озвучили такую мысль: «Щелковохлеб» – предприятие коммерческое. Но что будет с его просфорным цехом, который так здорово помогает подмосковным храмам, если вдруг сменится собственник? И тогда Ларин тоже задумался и пришел к выводу: необходимо строить отдельный цех с тем, чтобы потом передать его в ведение Церкви. А с храмом, на который, по словам И.В.Ларина, нынешней осенью, на праздник Воздвижения Креста Господня, будут воздвигнуты кресты, связана такая история: первоначальный замысел был сделать просто молитвенную комнату в помещении нового просфорного цеха. Затем подумалось: а может, все-таки часовню? Когда отправились с проектом к Владыке митрополиту, тот сказал: «Лучше возвести храм. Я смогу приезжать к вам, служить Литургию». И вот 30 апреля 2008 г. архипастырь совершил освящение закладного камня. Этот храм тоже будет передан Русской Православной Церкви. В него смогут ходить как работники предприятия, так и жители Щелково, для которых будет сделана калитка со стороны улицы. А в здании, называемом «новым просфорным цехом», первый этаж займет производство, то есть выпечка просфор, а на втором будет кабинет настоятеля, трапезная, кухня, воскресная школа, православная библиотека.
Игорь Викторович Ларин является членом Попечительского совета Троицкого собора в Щелково и Николо-Берлюковской пустыни, которая, как и Новодевичий монастырь, заняла очень важное место в его жизни, в его благотворительных проектах. Но это тема отдельного разговора.
Мне думается, для наших современников – верующих и идущих по пути к вере – очень важен и пример академика Валерия Ивановича Чиссова, который почти каждое воскресенье приезжает на службу в Новодевичий монастырь, молится, исповедуется, причащается Святых Христовых Таин. Сколько известных людей в ответ на вопрос журналистов, верят ли они в Бога, говорили, что вера, мол, интимное дело. Кто-то «стеснялся» веры, кто-то, напротив, чувствуя, что это стало «модно», афишировал ее (и таких случаев тоже немало!). Но Валерий Иванович, значительную часть своей жизни простоявший у операционного стола, прооперировавший, наверное, уже тысячи тяжелобольных людей и продолжающий оперировать, глубоко эту веру выстрадал. Хотя и теперь ему бывает нелегко, так как постоянно встречаются препятствия, сложности, которые нужно преодолевать, и Валерий Иванович понимает, что самому, без Божией помощи и без совета и наставления духовного отца, ему просто не справиться! Но сегодня он – прихожанин Новодевичьего монастыря. «слава Богу, я обрел такого духовника, который помогает на этом нелегком пути, – сказал академик Чиссов. – Это Владыка митрополит Ювеналий. Случай свел меня с ним – точнее, Промысел Божий – года четыре назад, и с тех пор я хожу на службы в Успенский храм обители. А когда бываю на даче – это село Авдотьино Ногинского района, – то с радостью иду на службу в Николо-Берлюковскую пустынь. Ее настоятель игумен Евмений (Лагутин), хотя и молодой по годам, но обладающий духовной зрелостью. Гиппократ говорил: «Плох тот врач, после разговора с которым больному не становится легче». Перефразировав его слова, скажу: хорош тот священнослужитель, после исповеди которому становится легче».
Валерий Иванович признался, что во время богослужений он чувствует, как мирские проблемы отступают и в душе воцаряется умиротворенное спокойствие. Даже не хочется уходить из храма! Поэтому, если удается выкроить время из плотного рабочего графика директора института и практикующего хирурга, он охотно откликается на предложения Владыки Ювеналия поехать куда-нибудь по епархии или на освящение храма, или на какие-то другие торжества. Особенно ему запомнились поездки в Коломну на Дни славянской письменности и культуры, в Свято-Троицкий Ново-Голутвин женский монастырь, где действует Православный медицинский центр в честь святой блаженной Ксении Петербургской, в храмы Мытищинского благочиния. И как важно для людей увидеть академика, профессора не просто в качестве почетного гостя, а в качестве богомольца в церкви, возносящего вместе с сотнями, тысячами других верующих соборную молитву. Заслуженный, уважаемый, известный человек в такие минуты свидетельствует о Торжестве Православия.
– Я стараюсь выкроить время и для чтения духовной литературы, – продолжил мой собеседник. – Читаю святоотеческие книги, жития святых. Читаю Ветхий и Новый Завет. Большое удовольствие мне доставила книга митрополита Ювеналия «От сердца к сердцу». И знаете, что особенно покорило, взволновало? Его благоговейное отношение к своим духовным наставникам, учителям, в числе которых был приснопамятный митрополит Никодим (Ротов).
Научно исследовательский онкологический институт им. П.А.Герцена Чиссов возглавляет вот уже 27 лет. На третьем этаже тут был создан домовый храм в честь иконы Божией Матери «Всецарица». Приходят в него и сотрудники института, и пациенты. Окормляет храм настоятель Новоспасского монастыря архиепископ Орехово-Зуевский Алексий, викарий Московской епархии. А вот Валерия Ивановича Чиссова называют благотворителем Новодевичьей обители. В чем заключается его благотворительность? Академик засмеялся, сказав, что у него нет, как, например, у уважаемого и очень деятельного Игоря Викторовича Ларина ни средств (НИИ онкологии – бюджетное предприятие), ни хлеба. Но есть реальная возможность помочь сестрам обители, ее священнослужителям в случае необходимости пройти диагностику и лечение у хороших специалистов-медиков. Если из монастыря обращаются к нему за помощью, Валерий Иванович связывается с коллегами из разных отраслей медицины и решает вопрос. Словом, делает все, что в его силах.
* * *
На первый взгляд человеку, пришедшему в Новодевичий монастырь, жизнь тут кажется шумной и, можно сказать, пестрой. По аллеям и нешироким тропинкам – часто гуськом, друг за другом – идут люди. Щелкают фотоаппараты. Слышны голоса экскурсоводов, рассказывающих об истории великой российской святыни на разных языках. Но это – внешняя сторона. Внутренняя – духовная жизнь насельниц обители. В монастыре совершается суточный круг богослужений, и к нему приноравливается вся жизнь сестер. Рано утром они собираются в храме на утреннее правило, потом совершается полунощница и у чтимого образа Смоленской иконы Божией Матери читается Акафист. Затем начинается Литургия. Кто способен, поет на клиросе. Остальные молятся, читают синодики. В течение дня все – послушницы, инокини, монахини – выполняют послушания. Вечером освободившиеся от послушаний приходят на вечернюю службу. В канун больших православных праздников на вечернем богослужении присутствуют все насельницы монастыря. В течение всего дня читается неусыпаемая Псалтирь. После ужина сестры совершают крестный ход по обители, по окончании которого читают малое повечерие с каноном Пресвятой Богородице. День в Новодевичьем монастыре начинается с молитвы и молитвой заканчивается. Как сказал святой праведный Иоанн Кронштадтский: «Молитва есть дыхание души, как воздух, дыхание естественное тела. Дышим Духом Святым. Ни одного слова молитвы не можешь сказать от всего сердца без Духа Святого. Молясь, усты к устам со Господом беседуешь, и, если имеешь открытые верою и любовию сердечные уста, в то же время как бы вдыхаешь из Него просимые духовные блага Духом Святым». Каждый день сестры сердечными устами молятся за родную обитель.
Н.Ставицкая
