Похоронные обряды христиан первых веков

Вниманию читателей предлагается переработанная и сокращенная вторая часть магистерской диссертации иеромонаха Николая (Летуновского) «Богословское и литургическое осмысление смерти в раннем христианстве». Работа, написанная под руководством священника Михаила Желтова и рецензированная М. С. Красовицкой, была защищена на кафедре Литургического богословия православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета в 2005 году.

1. Предварительные замечания

Как писал неизвестный автор XIX века, «обычай погребать умерших с различными религиозными церемониями и действиями есть обычай общий всем временам и народам»²

В первую очередь, это выражение любви к человеку, а также уважения к умершему (это было развито особенно у римлян, которые боготворили своих умерших, в первую очередь героев).

Для христиан это было уважение к бессмертному человеческому духу. Как, например, писал блаженный Августин в трактате «О граде Божием», что не нужно пренебрегать телами умерших, «оставляя их, где придется, особенно если речь идет о телах праведников, которые были как бы сосудами Духа Святого, предназначенными для всяких добрых дел. Если отцовские одежды, кольца и иные какие-то вещи тем дороже детям, чем сильнее они любили его, то тем более не должны презираться и тела, бывшие, конечно, куда ближе и дороже покойным, нежели их одежды. Они ведь — не предметы роскоши или вещи, созданные для удобства, но принадлежат самой человеческой природе. Поэтому в том, как омываются и обряжаются тела праведников, как совершаются их торжественные выносы, сколь заботливо обставляются погребения, следует усматривать не что иное, как исполнение долга любви. Иные из них и при жизни давали распоряжения сыновьям относительно погребения и даже перенесения их тел (Быт. 47:30; 50:2, 25). И Товия, как свидетельствует о том ангел, заслужил благоволение Божие погребением мертвых (Тов. 12:12). Да и сам Господь, который должен был воскреснуть на третий день, называет добрым поступок благочестивой женщины, возлившей на члены Его драгоценное миро, тем подготовив Его к погребению (Мф. 26:10). Также с похвалой упоминаются в Евангелии те, которые позаботились снять с креста, с честью покрыть и похоронить тело Его (Ин. 19:38,39).

Все эти свидетельства не дают, конечно, указаний на то, что трупам присущи какие бы то ни было чувства, но показывают, что провидение Божие, которому угодны дела благочестия, печется и о телах умерших ради укрепления веры в воскресение. Из этих же свидетельств душеспасительно усматривается и то, как велико может быть воздаяние за милостыни, которые мы оказываем живым и чувствующим, если пред Богом не погибнет и то, что оказывается по долгу и любви безжизненным человеческим телам»³.

В другом месте тот же отец Церкви возглашает: «Можно ли не воздавать почтения Иисусу Христу, Которого умерший есть член? Можно ли презирать Святого Духа, Которого умерший был храмом?»⁴

Похороны — это свидетельство веры в бессмертие души, в воскресение из мертвых и будущую жизнь. Не случайно многие народы пытались сохранить тела неповрежденными в надежде на воскресение в этих телах и этих тел (здесь в первую очередь следует вспомнить египтян с их бальзамированием тел и великими египетскими пирамидами). Христианство не презирает тело, тенденция к чему наблюдалась у неоплатоников (Плотин, Прокл и т. д.). В ответ на замечание эпикурейца Цельса, который, в свою очередь, приводил слова Гераклита, что человеческие трупы гораздо презреннее грязи, Ориген говорил, что в теле человеческом, которое было жилищем духовной и созданной по образу Божию души, нет ничего презренного. Напротив, погребальные почести предписываются самыми мудрыми законами для того, чтобы установить различие между телом человека и животного; более того, эти почести воздаются как бы самой душе⁵.

Обряды погребения существовали почти у всех народов, хотя с какого времени человек стал заботиться о своих мертвых, сказать трудно. Индийцы сжигали трупы и бросали их остатки в волны своей священной реки, египтяне бальзамировали и хранили тела умерших в усыпальницах (гипогеях). Греки и римляне иногда хоронили в земле, иногда сжигали, а пепел хранили в особых урнах. Жители Средней Африки выдалбливали погребальное ложе в исполинских стволах баобабов, а народы Восточной Сибири клали трупы на вершинах гор или на ветвях высоких деревьев в добычу животным и на жертву стихиям. Наконец, древние славяне, согласно летописцу Нестору, «если кто умирал, творили над ним тризну, сжигали труп, и, собравши кости, складывали их в малый сосуд и ставили на столбе, на распутье»⁶.

Кроме того, люди древности старались увековечить место захоронения. Можно вспомнить здесь о том, как греки над прахом Ахилла насыпали под стенами Илиона огромный курган, а египтяне для вечной памяти своих фараонов возвели над их саркофагами огромные пирамиды.

Азиатские властелины приказывали насыпать целые горы над своим прахом, отводить реки и, вырывши себе могилу под руслом, пускали воду по прежнему течению из страха, чтобы подвластные или потомство не оскорбили прах теперь бессильного деспота. Известно еще одно из чудес света — могила Мавзола (Мавзолей), который построила для тела своего мужа царица Артемизия. Даже в память погибших в море или пропавших без вести ставили гробницы, но пустые, так называемые кенотафы.

У римлян также сохранилось множество подобных памятников: Цестиева пирамида, гробница Цецилии Метеллы, памятник императора Адриана, который позднее был переименован в крепость Святого Ангела. Могилы героев, особенно павших в битве за отечество, украшались особо: обивались мрамором, окружались различными статуями и великолепными надписями.

Для язычников смерть всегда была печальным продолжением веселого начала. Ахиллес в Аиде говорит Одиссею о том, что он лучше бы был на земле последним работником, батраком, чем царствовать над толпами теней в Аиде. Афродита также склонила богов Олимпа, чтобы Адонису было позволено хотя бы на весну возвращаться на землю.

Христиане думали иначе. Как писал ап. Павел: «Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего: для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа и найтись в Нем не со своею праведностью, которая от закона, но с тою, которая через веру во Христа, с праведностью от Бога по вере; чтобы познать Его, и силу воскресения Его, и участие в страданиях Его, сообразуясь смерти Его, чтобы достигнуть воскресения мертвых» (Филип. 3:8–11).

В отношении древнехристианских погребальных обрядов можно сказать, что они являлись наследием (в первую очередь) иудейских погребальных обрядов. Многое впоследствии было переосмыслено, многим обрядам, из которых состоит погребение, был придан новый, христианский смысл. Иногда принимались и языческие обряды, к которым подходили с осторожностью, и смысл обрядов принимался совсем иной. Таким образом, нельзя говорить, что древнехристианские обряды погребения являлись чисто эклектическими (хоть и переосмысленными), много в них было своего, христианского.

Основой для погребальных обрядов христиан были слова апостола Павла: «Разве не знаете, что тела ваши суть члены Христовы? /…/ Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои?» (1 Кор. 6:15, 19). Тело — это не просто горстка праха, а останки героя (2 Тим. 4:7: «Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил»). Это жилище души, одушевленный храм, жилище Святого Духа, предназначенное к славе Воскресения.

Эти обряды во многом близки, как это было уже сказано, к иудейским. Существенная разница заключается в том, что в христианских погребальных обрядах отсутствует отчаяние, терзания и излишняя скорбь. Все проникнуто помышлениями о бессмертии и вечной жизни (1 Фес. 4:13; Рим. 6:4; 14:8; 1 Кор. 15:22, 29, 53, 2 Кор. 5:1; 2 Тим. 2:11–12). Умирающий христианин мог сказать словами апостола Павла: «Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем, возлюбившим явление Его» (2 Тим. 4:7, 8).

Сами обряды погребения можно поделить на пять составляющих:

1) Обряды, совершаемые до погребения, подготовительные;

2) Обряды, совершаемые на пути к храму или к месту упокоения;

3) Чин погребения, то есть те обряды, действия, молитвы, священнодействия, которые совершались непосредственно до самого акта погребения;

4) Акт погребения;

5) Обряды, совершаемые после акта погребения.

Теперь рассмотрим эти четыре составляющих похоронного обряда, как он совершался христианами первых веков нашей эры⁷.

2. Подготовительные обряды

а) Омовение и умащение благовониями

После того, как человек умирал, первое, что над ним совершали, — это закрывали глаза и рот. Затем тело омывали и умащали различными благовонными мазями или бальзамировали. Во многом это схоже с обрядами иудеев и римлян, но последние имели одну особенность. Римляне тела сжигали, и, возложив тело на костер (это совершалось ночью), они снова открывали умершему глаза и таким образом показывали ему будто бы небо. Христиане «не сжигали тел, как греки и римляне; не следовали суеверному любопытству египтян, у которых хранились оные в домах набальзамированные и открыто лежащие на ложах»⁸, а подражали в этом случае иудеям.

Для христиан перед глазами стоял пример Спасителя, Чье тело по снятии со Креста было омыто и умащено благовонными мазями Иосифом и Никодимом. Здесь же вспоминались жены-мироносицы, пришедшие помазать тело Господне. Кроме того, очень подробно процесс омовения описывался у отцов Церкви и, особенно, в мученических актах. Например, святитель Григорий Нисский, описывая погребальные обряды, совершаемые над его умершей сестрой Макриной, писал, что при пении псалмов омывались все части тела⁹. Дионисий Александрийский свидетельствовал о том, что обязанность омовения усопших исполняли пресвитеры, диаконы и вообще христиане (как мужчины, так и женщины). Вот что передает нам из его слов Евсевий Памфил в своей «Церковной истории»: «Весьма многие из наших братьев по преизбытку милосердия и братолюбию, не жалея себя, поддерживали друг друга, безбоязненно навещали больных, безотказно служили им, ухаживая за ними ради Христа, радостно умирали вместе; исполняясь чужого страдания, заражались от ближних и охотно брали на себя их страдания /…/ Они принимали тела святых на распростертые руки и прижимали их к груди, отерев глаза и закрыв рот, несли на своих плечах и не могли от них оторваться, обнимая; омыв, заворачивали в красивые покровы, а вскоре им уделяли те же заботы: оставшиеся в живых следовали за теми, кто скончался до них»¹⁰.

Иногда благочестивые жены омывали тела не только мучениц, но и мучеников¹¹. Как писал Лактанций: «Не должно допускать, чтобы творение, образ Божий служил добычею хищным зверям и птицам. Надо предать тело его земле, откуда оно и взято. Мы должны исполнять этот долг в отношении к чуждым нам людям так же, как и к ближним своим, не отказывая в том решительно никому»¹².

Попечение об умерших лежало главным образом на родственниках. Как писал святитель Иоанн Златоуст: «когда сын испустил дух, то родители, по повелению Того, Кто даровал им сына, заботятся о нем, распростирают его руки, закрывают глаза и омывают»¹³. Для мучеников родственником были все, поскольку каждый мог послужить его погребению.

Об умащении тела благовониями свидетельствуют также Дионисий Александрийский, Климент Александрийский¹⁴, Тертуллиан. Кроме того нельзя путать намащение тела благовониями с бальзамированием. К примеру, египетские христиане имели обыкновение бальзамировать тела и хранить их невредимыми в песке, против чего был св. Антоний и другие епископы. В результате чего христиане перестали хоронить в песке, стали погребать в земле, но так и продолжали бальзамировать тела усопших. Святой Ефрем в своем завещании писал: «Сопутствуйте мне вашими молитвами, а ароматы сберегите в жертву Богу»¹⁵.

Умащение тела выполняло две функции: во-первых, предохраняло тело некоторое время от разложения, а во-вторых, выражало любовь и попечительность живых об умерших. Язычники тоже намащали трупы умерших разными смолами, например миррой, но чаще всего для большей удобовозгораемости. Что касается омовения, то оно со временем приобрело христианское значение: оно обозначало символ духовной чистоты и непорочности жизни умершего.

б) Облечение в белые одежды

Затем омытое и намащенное тело усопшего христианина облекали в белые льняные одежды. Христиане, вероятно, заимствовали этот обычай от иудеев, кроме того он был освящен примером Христа, тело Которого было обвито чистым полотном (Ин. 19:40)¹⁶, а также Лазаря четверодневного, хотя римляне также придерживались этого обряда и обвертывали своих усопших белым саваном. Сохранилось множество примеров из древней истории и даже из мученических актов, где говорится об этом погребальном обряде. До сих пор в Риме и других местах при раскопках могил находят тела мучеников в льняных одеждах¹⁷. Также и Евсевий Кесарийский говорит о том, что мучеников погребали в белых одеждах, а блаженный Иероним пишет об обычае одевать умерших в белое платье, который он называет уже (в IV веке!) «древним»¹⁸. В IV веке об употреблении белых одежд свидетельствуют святители Афанасий Великий и Иоанн Златоуст; последний толкует их как одежды нетления и бессмертия. Также это символ чистоты души, убеленной кровью Агнца, или сияние славы райской, уготованной почившему.

В некоторых случаях существовали исключения из правила, когда усопших одевали не в одежды белого цвета. В первую очередь это относится к епископам и пресвитерам, которые облекались в их священные одежды или церковные облачения. Иногда и тела других покойников, особенно мучеников, покрывались драгоценными тканями. Также известны случаи, когда богатые люди отдавали свои одежды бедным по примеру Иосифа (Мф. 25:40).

Иногда поверх тонкой плащаницы накладывали еще слой извести, и тело обертывалось простыней более грубого материала. Это делали в первую очередь для предотвращения разложения и запаха хоть на некоторое время.

Христианский поэт Пруденций пишет о том, что другого одеяния для усопших вовсе не было или он не знал¹⁹.

Лишение таких одежд представлялась христианам как некоторая кара для умершего за предосудительный образ жизни. Пахомий, к примеру, требует, чтобы без белых одежд оставляли монаха и провожали его таким образом до могилы, если он проводил жизнь несообразную со своим монашеским чином.

Эти одежды, как правило, состояли из рубашки (sindonium — плащаница), которая связывалась повязками крест-накрест, как пеленают младенцев, а также из головной повязки (sudarion — убрус), которая покрывала лицо и всю верхнюю часть тела до ног. К IV веку появились особые облачения для лиц, занимавших высшие гражданские должности или состоящих в высшем духовном сане. Константин Великий был погребен в дорогих царских одеждах, багрянице и диадеме²⁰.

До сих пор археологи находят тела в белых одеждах как в Риме, так и в других местах²¹.

в) Выставление тела

После того, как усопшего облачали, его полагали во гроб (ср. Лк. 7:14) и выставляли в одну из парадных комнат (Деян. 9:37: «… Ее (Тавифу) омыли и положили в горнице»). Римляне выставляли покойников у входа, в приемной, при этом вокруг ставилось много светильников (стоит отметить, что это также римский обычай). Светильники уже в христианском толковании символизировали славу и светлость рая. Тело Константина Великого было положено в золотой ковчег и поставлено в особой комнате императорского дворца²². Сам обряд положения во гроб появился не ранее IV века. До этого вместо гроба употреблялись постели или носилки, на которые полагали тело умершего и которые не имели крышки. С IV же века появились гробы наподобие ковчега. С этого времени гроб окружали свечами и лампадами, как у римлян.

Римляне обычно украшали голову умершего венком из цветов. Христиане до IV века не принимали этот обычай, поскольку у римлян он обозначал обоготворение умерших. Против этого, как против языческого обряда, выступали Октавий и Минуций Феликс. Последний в свою очередь называет подобное украшение безумием²³. Такая точка зрения среди отцов церкви была господствующей до окончания гонений. Позднее опасность идолопоклонства для слабых из христиан миновала, и христиане стали использовать этот обычай в своих погребальных обрядах, при этом поменяв смысл действия. Этот венок символизировал венец христианина борца, с честью окончившего борьбу и со славою оставившего поле христианского подвига²⁴. А кроме того, символизировал победу и награду, ожидающую усопших на небесах.

Святитель Григорий Нисский, говоря о погребении своей сестры, пишет, что Вастиана, подруга его сестры Макрины, собственными руками украсила голову покойницы таким венком. О распространении венчиков пишет и блж. Иероним.

Вскоре появляются венцы с изображением Христа. Возможно, это было сделано с той целью, чтобы каким-то образом противопоставить их венцам язычников и также заявить о своей вере.

С умерших снимали кольца, кресты и прочие украшения. Григорий Нисский говорит о том, что крест Макрины взяла ее подруга Вастиана, а кольцо ее он оставил себе. По свидетельству Плиния, у римлян также снимали кольца и другие украшения. Это, скорее всего, вызвано желанием со стороны друзей и родственников оставить некоторые знаки воспоминания об умершем.

г) Траурные одеяния

Траурные одеяния родственников и друзей для выражения скорби об умершем были черного цвета. Траур носили обычно несколько дней (а иногда даже и лет). В этом иудеи и язычники были едины, а с I века можно говорить о христианском заимствовании этого обряда у язычников. Тацит свидетельствует об одной благородной женщине, Помпонии, которая 40 лет носила траур по своей дочери Юлии, убитой по проискам Мессалины²⁵. Вполне возможно, что эта Помпония была христианкой.

Святой Киприан порицал этот обычай, но это было вызвано в первую очередь тем, что язычники насмехались над христианами за то, что, считая смерть переходом к лучшей блаженной жизни, они между тем скорбят об умершем, оставившем этот мир скорби и печали и достигшем неизреченного блаженства. В этом заключалось одно из главных различий в воззрениях на смерть христиан, с одной стороны, и язычников (греков и римлян) — с другой. Последние полагали, что смерть есть прежде всего лишение наслаждений, понимая жизнь в эпикурейском смысле.

Траур являлся выражением скорби о временной разлуке с умершим. После гонений отцы Церкви больше не запрещали ношение траура, единственное, от чего они предостерегали христиан, так это от неумеренной скорби по умершим, поэтому не разрешалось долго носить траурных одежд. «Иероним хвалил одного христианина Юлиана за то, что он, по смерти двух дочерей, носил печальные одежды не более сорока дней, а свою жену умершую провожал до могилы не как усопшую, но как отправляющуюся в путь»²⁶.

д) Плач

Евангелие от Марка повествует нам о том, как Христос пришел в дом начальника синагоги Иаира, и, придя туда, «видит смятение и плачущих и вопиющих громко. И, войдя, говорит им: что смущаетесь и плачете? девица не умерла, но спит» (Мк. 5:38–39). Деян. 8:2: «Стефана же погребли мужи благоговейные и сделали великий плач по нем», да и Сам Спаситель прослезился у места погребения Своего друга Лазаря (Ин. 11:35).

Можно утверждать, что христиане провожали своих братьев с плачем, однако излишняя скорбь считалась непристойной. Непристойными еще более считались наемные плакальщицы. «У римлян они являлись в дом умершего, когда последний был одет и выставлен в переднюю комнату, и здесь начинали свои заученные причитания под руководством начальницы своей (praeficae), а потом принимали участие в похоронной процессии, причем рвали на себе волосы, царапали лицо и тому подобные допускали неистовства. У иудеев также были плакуши, и они начинали свой плач в доме умершего и тут же по кончине»²⁷ (ср. Лк. 8:52). Отцы Церкви протестовали против этого обычая. Святитель Иоанн Златоуст, будучи епископом в Константинополе, не раз выступал против такого подкупного плача на похоронах²⁸. Кроме того, это был изначально языческий обряд, а христиане, как было уже сказано, со строгостью относились к подобным обрядам, а в самые первые века христианства наемный плач кроме того мог бы вызвать насмешку со стороны язычников. Но об этом нет свидетельств, никто из пастырей не обличал за подобные деяния, следовательно, можно с достоверностью утверждать, что первые христиане не пользовались услугами наемных плакальщиц, считая их недопустимыми для христиан.

Здесь заканчиваются так называемые подготовительные обряды погребения, которые включают в себя омовение, умащение тела благовониями (или, реже, бальзамирование, в особенности у египетских христиан), затем тело обвивалось тонким полотном или шелковою материей (или же, в некоторых случаях, облекалось в драгоценную одежду) и оставлялось открытым в ожидании выноса в храм или непосредственно на кладбище.

3. На пути к храму или к месту упокоения

а) Пение псалмов и погребальная процессия

Плач у христиан обычно заменялся псалмопением, которое начиналось во время омовения усопшего и продолжалось в течение всего погребения. Святитель Григорий Нисский говорит об этом, что в псалтири изображаются все многоразличные движения души, — здесь выражается живое сочувствие и нашей радости, и нашей скорби; псалмы проливают много ободрения в нашу опечаленную душу²⁹. Псалтырь — это такая книга, что всякий молящийся и читающий ее может произносить ее слова как свои собственные, чего нельзя сказать ни об одной другой книге (ср. Пс. 90; 122–123; 145 и 118). «Псалмы избраны были для пения над усопшими как лучшее выражение молитвенного настроения и молитва живых за умерших, это была, короче сказать, молитва Церкви об упокоении души усопшего»³⁰.

Псалмопением открывались обычно религиозно-богослужебные обряды погребения. О древности этого обряда мы не находим определенных свидетельств. Первые христиане имели обыкновение собираться при гробах мучеников и совершать здесь молитвы, в память их, с пением (возможно, псалмов). Псалтирь была любимой книгой первых христиан, и она употреблялась при каждом богослужебном действии.

Если у римлян приглашались наемные плакальщицы во главе с начальницей-запевалой (praefica), а у иудеев вместе с плакальщицами погребальную процессию сопровождали музыканты (Мф. 9:23; Лк. 8:52), то у христиан стало употребляться пение псалмов над усопшим, которое приносило утешение плачущим и скорбящим.

Как свидетельствует по этому поводу святой Киприан (III век), усопших провожали до места погребения с псалмопением. Блаженный Августин, в свою очередь, говоря о смерти своей матери, говорит, что сразу после кончины Моники Эводий взял псалтирь и начал петь псалом, на что все присутствовавшие отвечали словами из той же книги (Псалтири): «милость и суд воспою Тебе, Господи» (Пс. 100:1)³¹.

Молящиеся и участвующие в песнопениях в первую ночь проводили при гробе умершего, который находился в дому или церкви. Как писал Григорий Нисский, молодые жены первые начали петь псалмы над гробом сестры его, затем присоединились к ним и все остальные, находящиеся в храме. Общий хор пел всю ночь, как перед праздником мучеников³². Во многом это походило на ночную стражу при гробе Амвросия Медиоланского.

У римлян существовал обычай в течение семи дней вскрикивать над умершим и обдавать его теплою водой. Это совершалось для уверения в действительной смерти человека. Вполне возможно, именно этими же причинами руководствовались и первые христиане, проводя за чтением псалмов перед телом покойника всю ночь.

Неизвестно, сколько дней тело оставалось дома или в храме, то есть непогребенным. По этому поводу мы не находим каких бы то ни было общих правил. С III—IV вв. тело обыкновенно переносилось в храм, где над ним совершался чин отпевания. Известно, что в храм были принесены и отпеты таким образом император Константин Великий, еп. Амвросий Медиоланский, блаженный Августин, св. Кесарий (брат святителя Григория Назианзина), Павла (римская матрона) и многие другие. С IV века перенесение в храм стало практически обязательным требованием для христианского погребения.

В первые века тела усопших относились на кладбища, где и совершалась молитва об усопшем. Во время гонений христиане не могли себе позволить каких-либо открытых церемоний при погребении умерших собратьев, и в особенности мучеников. Мученика зачастую погребали скрытно и скоро, без всякой пышности. Хотя существовали и редкие исключения. Например, святителя Киприана все пасомые ночью с псалмопением и свечами провожали на кладбище (несмотря на то, что это было строжайше запрещено).

Во время гонений христиане собирались для богослужения и совершения литургии на гробах усопших и мучеников. После гонений тела обычно переносились в храм, где совершался обряд отпевания и чин погребения при возжженных свечах и громком пении псалмов. Блаженный Иероним говорит о том, что тело римской матроны, святой Павлы, несли в храм с псалмопением и при большом свете лампад и свечей. То же самое говорит и святитель Григорий Нисский о погребении своей сестры Макрины. Григорий Назианзин пишет, что когда святого Кесария несли к храму, его мать умеряла скорбь свою о сыне несением свечи перед гробом его³³.

Христианская погребальная процессия, по свидетельствам древних авторов, была так же торжественна, как брачное пиршество: и в том, и в другом случае в большом количестве употреблялись свечи. По словам святителя Иоанна Златоуста, свечи — это выражение победного торжества и радости живых об отшествии усопшего христианина к вечному и неприступному свету³⁴.

С IV века похоронная процессия сопровождалась массой народа, особенно при погребении лиц выдающихся. Во время шествия пели церковные гимны, особенно «аллилуия», а также псалмы. Ни одна погребальная процессия не могла состояться без участия духовенства. В «Апостольских постановлениях» священнику предписывается сопровождать умершего при пении псалмов. При погребении сестры Григория Нисского, Макрины, кроме священников и клириков были монахи, женские церковные корпорации и масса народа. При похоронах блаж. Павлы (по свидетельству блаженного Иеронима) шли епископы с пением псалмов на еврейском, греческом, латинском и сирийском языках. В пении гимнов принимали участие монахи и народ (59 новелла Юстиниана). В руках сопровождавшие гроб имели зажженные восковые свечи. При Иоанне Златоусте в Константинополе их заменяли особые погребальные лампады. Впереди процессии, вероятнее всего, несли крест.

Уже с IV века еретики хранили псалмопение как священный обычай. С V века псалмопение было заменено пением Трисвятого. «Император Феодосий распространил употребление трисвятой песни на все части богослужения, и в его время песнь эта сделалась необходимою принадлежностью всех священных действий»³⁵.

Тело усопшего обычно старались нести на руках или плечах родственники и друзья. Иногда в этом принимали участие епископы и князья, не только по родству, но и по уважению к погребаемым лицам. Например, гроб Павлы несли епископы, епископ Амвросий вместе с другими святителями нес тело своего брата Сатира, Григорий Нисский помогал нести тело своей сестры Макрины.

б) Копиаты

Для выноса тела из дома до могилы у римлян-язычников существовал особый класс лиц. Христиане в первые века никогда не пользовались наемными услугами в подобных случаях; по примеру Товии, они считали долгом сами (преимущественно — родственники и близкие) нести до могилы останки умершего. Но уже до IV века, в особенности в больших городах и церквах, где было много бедных, был учрежден особый класс людей для выноса умерших христиан. Они назывались «гробокопатели» или «копиаты» (с греч. — труженики), а также «fossores» (гробокопатели), «lecticarii» (lectica — носилки), «Decani et Collegati» (они составляли некое общество, отличное от клира). По свидетельству некоторых исследователей³⁶, гробокопатели существовали еще со времен апостольских. Блаженный Иероним полагал, что они были клириками³⁷. При императоре Константине Великом их было около 950, большую часть которых составляли ремесленники. При этом императоре для них были построены специальные жилища, род казарм (officianae) в каждом из кварталов Рима. Вся корпорация их находилась под управлением епископа и пресвитеров. Император Констанций в 357 году избавил их от податей, которые были обязаны платить другие торговцы³⁸. Они обязаны были носить тела усопших, закапывать их, а также рыть для них могилы (о чем свидетельствует их название). Судя по всему, они не получали платы за свою работу, но общество или церковь обеспечивала их содержанием³⁹.>

На Западе этот класс «гробокопателей» был установлен еще при папе Клименте I: при его преемнике Эваристе, который разделил город на приходы, в каждом приходе состояло 8–10 могильщиков.

В Африке службу копиатов одно время несли кающиеся. Согласно 18 правилу Карфагенского собора, «mortuos Ecclesiae poenitentes efferent»⁴⁰, то есть что мертвых Церкви погребают кающиеся. Этим способом собор хотел дать кающимся повод к раскаянию и заглаживанию своих грехов делами добродетели. Эти «mortui Ecclesiae», вероятно, были бедные, которые содержались за счет Церкви⁴¹.

Копиаты были и во времена апостолов. Гробокопатели предали земле тела Анании и Сапфиры (ср. Деян. 5:6,10), хотя до III века о них неизвестно ничего положительного.

Звание fossor было настолько значительно, что обозначалось обыкновенно на могильном монументе лица, его носившего; плит с именами («fossor такой-то») при раскопках найдено множество. На фресках фоссоры обыкновенно изображаются со своими орудиями — большими заостренными с одного конца молотами.

Во времена гонений место для погребения умершего христианина назначала церковь; с VI в. оно избиралось родственниками умершего, которые заключали на этот предмет денежное условие с представителем цеха копиатов. При Константине Великом в Константинополе существовало большое число погребальных обществ, которые были свободны от налогов и пользовались многими привилегиями. Одни из этих обществ (lecticarii) приготовляли могилы (lecticae), другие устраивали саму процессию похорон, третьи (copiatae) занимались перенесением и опусканием тела в могилу. Права этих корпораций были подтверждены императорами Аркадием и Феодосием.

Известен, кроме того, обычай останавливаться с погребальной процессией перед храмами, которые встречались на пути, а также на некоторых других местах для молитвы об усопших. Созомен, церковный историк, повествует о том, как тело архиепископа Антиохийского Мелетия несли из Константинополя в Антиохию для погребения. При этом в городах, на каждом месте, достойном погребения (возможно, имеются в виду храмы), процессия останавливалась и здесь пели псалмы⁴².

4. Чин погребения (священнодействия Церкви)

Когда тело приносилось в храм, оно поставлялось среди церкви либо у двери храма, как поступили с гробом Макрины, сестры Григория Нисского⁴³. Лицо усопшего оставалось в храме открытым. Этот вывод мы можем сделать опять благодаря замечанию святителя Григория Нисского, который писал, что девы, стоящие в храме, при гробе Макрины иногда прерывали песнопение, чтобы только посмотреть на лицо усопшей.

Затем совершался сам чин погребения, или отпевание. Он состоял вероятней всего из песен псалмов, более же развитый чин появился лишь после гонений. Святитель Иоанн Златоуст говорит о некоторых из них, называя эти псалмы погребальными⁴⁴ (неизвестно, пелись псалмы полностью или лишь избранные из них стихи):

— Пс. 22:4: «…не убоюся зла, яко Ты со мною еси…»;

— Пс. 31:7: «Ты еси прибежище мое, от скорби обдержащия мя»;

— Пс. 114:7: «Обратися, душе моя, в покой Твой…».

Блаженный Иероним говорит о том, что псалмопение перемежалось с припевом «аллилуиа». В своем письме, в котором он описывает погребение одной знатной женщины, он пишет: «гремели псалмы, и позлащенные верхи храмов оглашались громким „аллилуиа“»⁴⁵. Он же сообщает о том, что для большей торжественности псалмы иногда пелись на разных языках, что и можно было наблюдать на погребении Павлы.

Во время погребения употреблялось каждение, или курение фимиама. Минуций Феликс пишет о том, что язычники его времени удивлялись такому большому количеству фимиама, какое древние христиане расходовали при погребении: «вы, говорили они христианам, не намащаете благовониями тела, а бережете их (благовония) для погребения умерших»⁴⁶. Тертуллиан говорит о том, что язычники в его время не могли тратить столько ароматов для воскурения своим богам, сколько употребляли христиане его времени при погребении своих умерших⁴⁷.

После погребального молитвословия⁴⁸ умершему воздавалось последнее целование как выражение мира и любви. Святитель Амвросий Медиоланский запечатлел свое прощание с умершим братом Сатиром поцелуем. Умершего обычно целовали в уста или в руки, иногда также целовали и гроб умершего.

«У греков и римлян было обыкновение произносить речи в похвалу умерших и преимущественно героев. Целью этих речей было увековечить память умерших лиц, засвидетельствовать благородную признательность к ним и возбудить в живых соревнование к их добродетелям. Нечто подобное было у иудеев⁴⁹: такова, например, речь Давида в воспоминание Саула и Ионафана. Обычай этот перешел к христианам, но здесь погребальные или надгробные речи получили иной характер: языческие ораторы воспевали в своих речах героев, чтобы таким образом возвысить их до богов; первые христианские проповедники старались также выставить добродетели и нравственные качества тех или других лиц, как примеры, достойные подражания, но слава Божия была здесь высшею и последней целью»⁵⁰.

Как пишет другой автор XIX века: «Заупокойные похвалы имели целью воздать должную хвалу доблестям умерших и возбудить в живых чувство благородного соревнования их добродетелям и славе. Они укрепляли в сердцах мужественную стойкость и желание не отстать от почивших в подвигах»⁵¹.

У греков и римлян дети обыкновенно говорили речи на смерть своих родителей. Если же детей не было или они были малы и неспособны к этому, то этот долг исполняли родственники или друзья покойного. Так же поступали и христиане. Над гробом своего отца и брата святитель Григорий Назианзин сам говорил слово, святитель Григорий Нисский и Амфилохий говорили слово над гробом своего друга архиепископа Мелетия. Над царскими особами (конечно, имеется в виду период после гонений) надгробные речи произносили обыкновенно епископы. Например, Евсевий Кесарийский произнес речь над гробом императора Константина Великого, а святитель Амвросий Медиоланский — над гробом императоров Валентиниана и Феодосия⁵². Царские особы иногда произносили речи над близкими и любимыми. Можно обобщить, сказав, что вначале речи были просты и кратки и произносились в доме умершего, в кругу родных и знакомых, затем (в особенности имеется в виду после гонений) они стали пространны и витиеваты, поскольку произносились в храмах при большом стечении народа.

Надгробные речи произносились в день погребения, как это можно видеть на примере святителя Амвросия, когда он произносил речь над гробом своего брата Сатира. Иногда погребение важных лиц замедлялось на несколько недель и даже месяцев; в таком случае и надгробные речи произносились спустя много времени после кончины их, когда наступал день похорон. Например, Амвросий Медиоланский произнес речь над гробом Валентиниана лишь через 2 месяца после его кончины непосредственно перед его погребением в Милане.

Нельзя сказать с достоверностью, в какой именно момент погребального торжества произносились речи, вполне возможно, что они и не имели четкого и определенного места. Иногда они произносились перед литургией (святитель Амвросий брату Сатиру) либо после литургии (Евсевий Кесарийский императору Константину Великому).

5. Акт погребения

Наконец, наступало время погребения. Могила считалась последним домом любви. «Всем людям, — говорит Златоуст, — общ тот закон, что если один умирает, то другой его погребает»⁵³. Акт погребения не всегда и не везде исполнялся в одинаковое время. «Язычники старались своих мертвых, в особенности низшего сословия, выносить для погребения в глухую ночь или ранним утром, чтобы таким образом не возбуждалось неприятное и страшное для них воспоминание о смерти; при этом они руководствовались и другими суеверными побуждениями (не желали, например, осквернять себя взглядом на усопшего, так как после такого осквернения они не могли браться за некоторые занятия)»⁵⁴.

Римляне перед тем, как сжечь тело, кропили тело вином и сжигали его на костре. Пепел они смешивали со слезами и духами и помещали в специально отведенную для него урну. Христиане считали этот обряд беззаконным, сохраняя в памяти слова первой книги Библии: «возвратишься в землю, из которой ты взят» (Быт. 3:19).

Иудеи обычно хоронили своих мертвецов при закате солнца, христиане — всегда днем (речь, конечно, идет о периоде после гонений), поскольку погребать ночью они считали большим грехом. В секретном погребении они видели фактическое отрицание того общения между ними как братьями и детьми одного Отца, которое, по учению христианскому, не прекращается со смертью кого-либо из их среды. К дневному погребению располагало христиан и то обстоятельство, что чин отпевания соединялся часто с Литургией. Кроме того, тела в могилах всегда полагали на спине, с лицом, обращенным к востоку⁵⁵.

Во время гонений христиане часто хоронили среди ночи, поскольку на погребение мучеников и других умерших налагалось запрещение со стороны языческих властей. Поэтому христиане вынуждены были при таких обстоятельствах уносить тела мучеников или выкупать у стражи, чтобы им не быть съеденными от зверей или сожженными, и вообще сберечь от окончательного поругания⁵⁶. Именно отсюда пошли секретные места погребения.

Иногда из почтения к памяти умершего вместе с телом зарывали различные вещи. Это были знаки достоинства, принадлежавшие при жизни усопшему, орудия их мученической смерти, склянки или губки, напоенные их кровью, акты их мученичества, надгробные надписи или их имена, медали, лавровые листы, а иногда даже кресты и Евангелие. Великой честью почиталось быть похороненным близ мучеников.

При императоре Юлиане Отступнике хоронили обычно ночью. По его постановлению (в кодексе Феодосия⁵⁷), погребение не должно быть разрешаемо днем, как для язычника, так и для христианина. Но это было исключение. Всегда христиане погребали тела своих усопших либо днем, либо ранним утром (это можно видеть на многочисленных примерах: Макрина, сестра святителя Григория Нисского; Моника, мать блаженного Августина; Кесарий и др.).

Древние христиане не любили медлить с погребением умерших. Тертуллиан приводит различные основания в пользу более или менее скорого погребения⁵⁸. Согласно Житию преп. Пахомия, ученики погребли его на следующий день после его кончины, также святителей Амвросия и Фульгенция. Иногда погребение отлагалось на несколько дней, а царские особы обычно погребались через несколько месяцев после кончины⁵⁹.

Обычай древних не позволял хоронить умерших в черте города или селений. Это можно вывести также и из новозаветных источников. В частности, сына наинской вдовы выносили за городские ворота для погребения (Лк. 7:12: «Когда же Он (Христос) приблизился к воротам, тут выносили умершего, единственного сына у матери…»), и Лазарь был погребен за селом (Ин. 11:18: «Вифания же была близ Иерусалима, стадиях в пятнадцати»). Римляне также хоронили за городом⁶⁰ и по дорогам (по закону двенадцати таблиц). Так же поступали и христиане первых веков.

Римляне не имели у себя определенных общих мест для погребения, но хоронили умерших на разных пунктах и особенно часто при дорогах. Христиане следовали также этому обычаю, и хоронили в тех местах, где могли приобрести землю. Как известно, ап. Петр был погребен на Триумфальной дороге близ Тибра, а ап. Павел — при Остийской дороге⁶¹. Согласно Евсевию Кесарийскому, исключением был ап. Иаков, который был погребен в Иерусалиме близ храма. Но блаженный Иероним отвергает мнение Евсевия и утверждает, что могила св. Иакова находилась на горе Елеонской.

Христиане называли кладбища «усыпальницами». Они всячески избегали всякого соприкосновения с могилами и кладбищами язычников, следуя примерам ветхозаветной истории. Хеттеяне предлагали лучшие свои гробницы для Сары (Быт. 23:6), но Авраам купил особую пещеру. Иаков просит Иосифа не оставлять тело его в Египте (Быт. 47:30), о чем просит затем своих детей и Иосиф (Быт. 50:25). Все это давало повод для христиан скрывать свои захоронения от глаз непосвященных и от взоров язычников и идолопоклонников. «Один любопытный памятник во Флоренции надписью своей повествует нам, что некто Jucundus купил было себе место для могилы, но потом, сделавшись христианином, не захотел лежать между неверными и перепродал свое право на гробницу Фаусту, рабу Антонии, жены Друза»⁶². Говоря словами ап. Павла: «Кое-общение свету ко тьме?» (2 Кор. 6:14).

Во время гонений христиане обычно искали уединенные места: расселины или пещеры, подземные галереи и своды, где можно было отправлять богослужение. После гонений стали появляться христианские открытые кладбища за стенами городов, поскольку действовал закон императора Феодосия, запрещающий хоронить где-либо в городах⁶³. Святитель Иоанн Златоуст писал, что в городе не ставят гроба⁶⁴.

Вскоре стали появляться погребения при церквах. К примеру, император Константин Великий и его дети были погребены в храме святых Апостолов⁶⁵, Сатир — в церкви Амвросия, святитель Василий Великий (согласно Амфилохию) — в церкви святого мученика Евтихия, а святая Павла — перед храмом пещеры Спасителя (также Макрина и ее мать)⁶⁶.

В IV веке честь быть погребенным в храме принадлежала христианским государям, епископам, клиру и мирянам примерной христианской жизни. А с VI века все христиане могли погребать своих усопших в городах, при храмах, но не в самих церквах. Это напоминало живым, приходящим на богослужение в храм, о молитве за усопших, а кроме того, говорило о желании поручить умерших ближайшему покрову тех святых, возле храма которых их хоронили. Поэтому кладбища обычно находились возле (вокруг) храмов.

6. Обряды, совершаемые после акта погребения

Погребению предшествовали домашние и церковные моления об умершем, а на третий день после смерти служилась заупокойная Литургия. «Апостольские постановления» говорят о служении поминальной Литургии также в 9-й и 40-й день по смерти. Тертуллиан говорит о совершении ее еще в годовой день кончины. Древнейшие западные литургиарии содержат в себе чин особой погребальной Литургии.

Уже в древних литургиях сохранились упоминания о молитвах и жертвах за усопших. У древних христиан существовал обычай совершать Литургию в третий и девятый день по смерти (о чем свидетельствуют Амвросий Медиоланский и Исидор Пелусиот). Юстиниан в 132 новелле (гл. 3) также упоминает об этих днях поминовения. В честь памяти святых мучеников Лаврентия и Игнатия совершались Литургии в годовщину их смерти, а Эводий совершил Евхаристию над гробом юноши в третий день по его кончине⁶⁷.

Язычники имели обычай возобновлять плач по усопшему в третий⁶⁸, шестой и девятый день (так называемые «девятины» — novemdiale), против которого выступал блаженный Августин и предлагал заменить этот обряд христианскими обычаями. Как он отмечает в своем письме к Еводию, «два дня мы славословили Господа на могиле, а в третий день приносили искупительную жертву»⁶⁹.

Обычно домашние погребенного христианина в течение семи дней не выходили из дома, за исключением разве что богослужений. Этот обряд был заимствован у иудеев, которые оставались дома после погребения кого-либо из семьи с босыми ногами до семи дней и не готовили себе пищи. Родственники и знакомые, приходя к ним с утешениями⁷⁰, приносили им и пищу, преимущественно яйца. Яйца у евреев имели похоронное, траурное значение, у христиан же яйца являются символом смерти и воскресения.

Траур по умершему был по возможности недолгим. Святитель Киприан, к примеру, писал: «Если смерть христианина есть только переселение на небеса, то неприлично одевать черные одеяния, когда сам он облечен в белые одежды»⁷¹.

Поощрялись милостыни и приношения за усопших. Святитель Иоанн Златоуст хвалит подобные действия в своей пастве⁷². Иероним, говоря о Паммахие, лишившемся жены, писал: «другие на могилы супруг сыплят фиалки, розы и пр., Паммахий же напояет священный прах и почтенные кости бальзамом милостыни»⁷³. Святитель Афанасий в своем слове на усопших пишет: «кто творит приношения, тот имеет ту же цель, какую имеет и отец, у которого сын молод и бессилен. Если сыну случается страдать болезнью, то отец его с верою приносит в Божий храм свечи, ладан и елей для сожжения об искуплении сына от болезни. Сын не сам приносит сие. Так должно думать и об умершем в Боге, и должно приносить свечи, елей и все то, что служит к его искуплению, и благодать Божия не отступит от намерения веры»⁷⁴.

Со времени Константина Великого возник обычай посещать гробницы мучеников (в первую очередь здесь имеются в виду катакомбы). После нашествия варваров многие мощи мучеников были перенесены из подземных захоронений в наземные городские базилики. С этого времени началось забвение катакомб.

Блаженный Иероним передает свой опыт знакомства с катакомбами следующими словами: «Когда в молодые годы я проживал в Риме для своих литературных занятий, я имел обыкновение с молодыми товарищами по занятиям посещать в воскресные дни гробы апостолов и мучеников. Мы странствовали по этим ходам, ископанным в глубине земли, стены которых с обеих сторон состоят из гробниц. Там царствует такой глубокий мрак, что вспоминаешь слова пророка: снидут во ад живи (Пс. 54:16). Изредка слабые струи света проникают в эти потемки через некоторые отверстия, и, когда подвигаешься, шаг за шагом, в этой мрачной ночи приходят на ум стихи Вергилия об этом безмолвии, пугающем воображение…

Horror ubique animos simul ipsa silentia terrent»⁷⁵.

Известно, что при ежегодных поминовениях усопших устраивались обеды, на которых угощались служители церкви и бедные. Отцы Церкви осуждали излишества на поминках и говорили словами блаженного Августина, что пирующие таким образом погребают сами себя над погребенными⁷⁶.

Христианское богословие смерти первых веков

Смерть лишь сон, успение. Об этом говорят нам многие тексты, в частности, Ин. 11:11, 13–14: «Лазарь, друг наш, уснул /…/ Иисус говорил им (ученикам) о смерти его, а они думали, что Он говорит им о сне обыкновенном. Тогда Иисус сказал им прямо: Лазарь умер», или Мк. 5:39: «…что смущаетесь и плачете? девица не умерла, но спит». Кроме того, можно привести множество мест о том, что смерть не властна над человеком, принимающим святые дары (Ин. 6:50: «Хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет»).

В то же время иудеи верили в воскресение. Когда Господь говорит Марфе, что «воскреснет брат твой» (Ин. 11:23), то Марфа в ответ говорит Ему: «знаю, что воскреснет в воскресение, в последний день. Иисус же сказал ей: Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий живущий и верующий в Меня, не умрет вовек» (Ин. 11:24–26). Человек воскреснет, иначе для чего нужна эта жизнь, как ни «есть, пить и веселиться, ибо завтра умрем!» (1 Кор. 15:32).

Смерть не страшна для христианина. Кто другой, как не он, может воскликнуть с апостолом Павлом: «для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение» (Фил. 1:21). Смерть не страшна, она — не конец, за ней следует новая жизнь, бессмертие и вечное блаженство. В тексте анафоры Дидахе произносится благодарение Богу «за ведение, и веру, и бессмертие» (10:1).

Мученики шли на смерть за веру, не раздумывая. Хотя, говоря словами автора XVIII века, «можно ли сыскать в кругу человечества, осужденного и наказанного смертию, кто бы не страшился повсеместного сего осуждения? Ежели кто в самом деле не боится смерти, тот не должен представлять ее поносным осуждением и наказанием; а посему он или совершенно не происходит от поколения Адамова, или сверхъестественною силою высочайшей какой-либо причины изъят из сего всеобщего состояния /…/ Бесстрашие в рассуждении смерти есть или нечто Божественное, или зверское»⁷⁷.

Акты мученические полны такими «безумными» признаниями: «я, — говорит Игнатий Антиохийский, — добровольно умираю за Бога, если только вы не воспрепятствуете мне». Или далее: «Лучше приласкайте этих зверей, чтоб они сделались гробом моим и ничего не оставили от моего тела, дабы по смерти не быть мне кому-либо в тягость. Тогда я буду по истине учеником Христа, когда даже тела моего мир не будет видеть. Молитесь о мне Христу, чтоб я посредством этих орудий сделался жертвою Богу»⁷⁸.

Смерть Христа открыла спасение для верующих в Него, мы оправдались Его кровью и через нее спасаемся от гнева Божия (Рим. 5:9). «Ибо если, будучи врагами, мы примирились с Богом смертью Сына Его, то тем более, примирившись, спасемся жизнью Его /…/ Посему, как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили» (Рим. 5:10, 12).

Само крещение прообразует собой смерть. По словам ап. Павла, «Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. /…/ зная, что Христос, воскреснув из мертвых, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти» (Рим. 6:3, 4, 9). В «Пастыре» Ерма говорится о том, что «человек до принятия имени Сына Божия мертв; но как скоро примет эту печать, он отлагает мертвость и воспринимает жизнь. Печать же эта есть вода, в нее сходят люди мертвыми, а восходят из нее живыми»⁷⁹.

Для Бога нет ни живых, ни мертвых. У Бога все живы. Апокрифическое Евангелие от Петра говорит нам об этом: «И они услышали голос с небес: «Возвестил ли Ты усопшим?" И был ответ с креста: «Да«»⁸⁰.

Как писал ап. Павел: «Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 8:38, 39).

Заключение

Итак, в первые три века христиане не имели возможности по причине гонений обставлять погребения своих умерших какими-либо особыми церемониями и обрядами: немедленно по смерти их переносили, большей частью ночью, в места погребений и погребали наскоро, в страхе. Лишь в редкие промежутки между гонениями для умерших устраивали гробницы, особенно для мучеников. Погребение последних совершалось с особенной, насколько было возможно, торжественностью, как видно это из истории погребения останков святого Киприана, которые несли по улице со свечами.

По свидетельству Дионисия Александрийского, при погребении христиане нередко брали на руки и в объятия тела умерших, закрывали им глаза и смыкали уста, обнимали, обмывали и одевали их. По свидетельству Евсевия Кесарийского, Иоанна Златоуста и Григория Богослова, у древних христиан существовал обычай бальзамировать (или намащать благовонными маслами) тела. Тертуллиан замечает, что христиане употребляли на погребение ароматов более, нежели язычники на курение своим богам. Над телом умершего пелись псалмы.

Чтобы представить древний чин более наглядно, перечислим его основные составляющие:

• закрываются глаза и уста усопшего;
• омовение тела;
• намащение тела благовонными маслами (или, реже, бальзамирование);
• тело обвивается тонким полотном или шелковою материей (или облекается в драгоценную одежду);
• тело выставляется открытым (возможно, молитвословия);
• вынос тела к месту погребения непосредственно с пением псалмов и гимнов, в которых прославляли Бога и изображали надежду Воскресения;
• погребение. Молитва и иногда над телом совершалась евхаристия;
• обед бедным (агапа) и милостыни;
• поминки в годовщину смерти⁸¹.

Говоря же о богословском осмыслении смерти, можно привести множество мест из Нового Завета и свидетельств апостольских преемников. Смерть является лишь переходным этапом в будущую, вечную и блаженную жизнь. Смерть не страшна для христианина, поскольку Сам Господь умер за наши грехи и уничтожил смерть. Акты мучеников изобилуют признаниями о желании смерти ради Христа, идущие на смерть умоляют своих собратьев по вере не лишать их сего благодатного дара. Смерть — ничто, если с нами Бог. Как для первых христиан, так и для нас сейчас она — лишь сон и ни что более.

Иеромонах Николай (Летуновский)