Без Афона невозможно представить себе историю Русской Церкви. Афон дал духовное воспитание многим паломникам и молитвенникам; некоторые из них впоследствии стали русскими святыми. Афон был постоянным объектом внимания российских ученых, священноначалия и первых лиц государства на протяжении многих столетий. В 2016 г. исполняется 1000 лет со дня первого письменного упоминания о существовании древнерусского монастыря на Святой Горе. На фоне возрастающего интереса к русскому присутствию на Афоне становится очевиден недостаток научных разработок по проблеме развития взаимоотношений России и Афона, Афона и восточных Патриархий. Решению этих задач посвящена 25-томная серия «Русский Афон ХIХ–ХХ веков», выпускаемая Русским Свято-Пантелеимоновым монастырем к 1000-летию русского монашества на Святой Горе.
В начале 1990-х гг., когда тиражи духовной литературы заметно увеличились, в поле читательского зрения стали попадать небольшие по размеру книги «Афонскаго Русскаго Пантелеимонова монастыря», изданные репринтным способом. Вдоль нижнего поля титульного листа, на котором указывался город и название дореволюционной типографии, твердой рукой был выведен контур горной цепи, поднимающейся вверх, слева направо, скалы – одновременно символа недоступности и восхождения. Об этом и были эти тоненькие книжки: поучения об умной молитве, пастырские наставления, патерики – все это было свидетельством о высоком, почти недоступном, но точно существующем мире, в котором человек получал освобождение и радость общения с Богом. Даже географические названия – «Руссик», «скит Богородицы Ксилургу», «Крумица» – выговаривались удивительно непривычно, будто пробовались на вкус.
С той поры прошло около двадцати лет. Теперь не проходит и года, чтобы не появлялась книга об Афонских монастырях и его подвижниках (одна из самых значительных – «История Афона» епископа Порфирия (Успенского)). Иногда кажется, что Святая Гора и, в частности, монастырь великомученика Пантелеимона, больше не являются «белым пятном» на нашей читательской карте. Книжная серия «Русский Афон ХIХ–ХХ веков» опровергает это заблуждение – оказывается, что история русской обители сложнее и интереснее, чем казалось. Удивительно все: масштабы внешней активности монастыря, напряженность его духовной и интеллектуальной работы, мужество монахов во времена опустошений и войн… Но самым главным открытием для читателя может стать картина многолетней, непрестанно поддерживаемой, если не физически, то духовно, связи между афонской и русской культурными традициями. В этой «панорамной» перспективе обитель святого Пантелеимона видится уже не как один из русских монастырей «в рассеянии», т. е. не только как святое место, а как уникальный способ существования русской культуры в контексте аскетической традиции Святой Горы, которая, в свою очередь, лежит в основе русской монашеской традиции. «В первой половине XI в. на Афоне был пострижен в монахи русский человек, который впоследствии стал известен как преподобный Антоний, родоначальник монашества в России и основатель Киево-Печерской лавры. С тех пор на протяжении тысячи лет русские подвижники непрерывным потоком шли в удел Божией Матери, чтобы и самим обогатиться неповторимой афонской традицией аскетики, и внести свой вклад в афонскую монашескую школу»1. Если учесть, что за последние двести лет на Афоне проживало до 10 000 выходцев из бывшей Российской империи и что все они существовали не сами по себе, а как единое целое, то можно сказать, что для большинства потенциальных читателей феномен русского монашества на Святой Горе является пока terra incognita, пройти по которой предлагают создатели серии.
Период XIX–XX вв. в истории Русского Афона стоит особняком. Начиная с 30-х гг. XIX в. и до 20-х гг. XX в. приток наших соотечественников на Святую Гору был особенно интенсивным. После революции 1917 г., когда русские обители Афона остались без поддержки нового государства, оказалось, что в монастыре нет ни сил, ни возможностей заниматься историческими исследованиями. Советская власть конфисковала имущество Пантелеимонова монастыря в России, насельники подворий подверглись репрессиям, а некоторые из них приняли мученическую смерть за Христа. В обители начался упадок монастырской жизни: в какой-то момент от ранее живших здесь двух тысяч насельников осталось двадцать немощных стариков. Только в 2007 г. монахи Свято-Пантелеимонова монастыря начали разбирать и систематизировать архивы. В результате этой работы были открыты ценнейшие документы, которые знакомят нас с историей монастыря и его насельников в XIX–XX вв. и дают нам возможность формировать свои суждения о Святой Горе на прочном основании письменных свидетельств.
Серия издается по благословению игумена Свято-Пантелеимонова монастыря архимандрита Иеремии (Алехина), ее главный редактор – духовник обители иеромонах Макарий (Макиенко). Надо полагать, что подготовка материалов заняла немалое время и, конечно, была бы немыслима без серьезного научного аппарата: недаром в сборе материалов и в работе по подготовке издания принимали участие крупнейшие российские и зарубежные ученые.
Нужно сказать, что содержание книг гораздо богаче, чем обещает название. Так, собственно описательно-историческая часть (тт. 3–6) начинается с истории Афона до появления русских в 989 г. и заканчивается рассказом о современном состоянии обители вмч. Пантелеимона. Рядом с общеизвестными фактами соседствуют новые гипотезы: так, авторы указывают на возможность присутствия русской обители на Афоне уже в X в., т. е. немногим более чем через сто лет после основания Русского государства и вскоре после Крещения Руси. На страницах четвертого тома находится факсимиле самого раннего сохранившегося документального свидетельства о присутствии русских на Святой Горе – акт Великой лавры 1016 г., под которым в числе подписей настоятелей афонских монастырей стоит подпись «Герасима монаха, милостию Божией пресвитера и игумена обители Роса». Исследователи полагают, что игумен Герасим и был тем самым старцем, который постриг преподобного Антония Печерского, и именно его имел в виду преподобный, когда при основании Киево-Печерской лавры произнес: «Да будет на месте сем благословение Святой Афонской Горы и старца, постригшего меня»2.
Даже в подробной рецензии невозможно перечислить всех событий, о которых говорится в исторической части серии: латинская экспансия, годы турецкого владычества и интеграции в состав Греции, деятельность святогорских иноков в России, паломничество русских на Афон, имяславская смута, связь с русской эмиграцией и Советской Россией, история взаимоотношений с Протатом3 и восточными патриархами… Годы, десятилетия и века складываются в разноцветную мозаику, в которой находят свое место и внешние перемены, и внутренняя «невидимая брань», и светлые времена достатка, и смутные времена оскудения, а главное – постоянная и глубокая связь монахов со своей Родиной, своей культурой. Именно поэтому история взаимоотношений с Русью, а затем с Россией, описывается особенно тщательно.
Издание снабжено удобным аппаратом поиска, на его страницах много иллюстраций и фотографий. Старый снимок останавливает взгляд, заставляет вглядеться внимательнее; он больше, чем отпечаток, сделанный фототипическим способом, – это слепок человеческой души. Оттуда, из другого мира, на тебя смотрит вроде бы такой же, как и ты, человек – с радостью, сомнением, надеждой – и в то же самое время совсем другой, как будто спокойнее и строже. Вот светлое лицо монаха Силуана (Антонова), вот сдержанно-напряженное – епископа Никона (Рождественского); сосредоточенный взгляд епископа Кассиана (Безобразова) прячется и уходит в себя, проницательный взгляд иеромонаха Иеронима (Соломенцова) – наоборот, весь в тебе, он достает до самой глубины сердечной, как солнечный луч до океанского дна4… Несколько фотографий рассказывают о приходе немецких войск – солнечный день, монахи идут на трапезу, на камеру их снимают офицеры, одетые в гольфы и длинные хлопчатобумажные шорты. Период оккупации был одним из самых тяжелых: в Греции начался голод и человеческой помощи было ждать неоткуда5. Вот фотография митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима (Ротова). Первый раз он был здесь еще архимандритом, начальником Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, и впоследствии приложил много усилий для того, чтобы число монашествующих пополнялось из числа иноков с Родины. «Мы всегда помним вас, – писал братии Владыка Никодим, – своих русских иноков, находящихся вдали от родного края, в трудных и тяжелых условиях, несущих свои подвиги духовного совершенствования и молитвы. Бог даст, устроятся дела русского иночества на прославленном с древних времен Святом Афоне»6. Вот снимок архимандрита Авеля (Македонова), получившего долгожданное разрешение светских властей прибыть на Афон и поселиться в монастыре. Вот Руссик после зимнего пожара 1968 г. – храм посередине метели, высокие деревья, спускающиеся по снежному склону к обгоревшим корпусам… В 1969 г. монастырь посетил заместитель председателя Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата епископ Тульский и Белевский Ювеналий, который много способствовал тому, чтобы братия монастыря получала из России не только сочувствие, но и реальную помощь. По мере знакомства с материалом чувствуешь, как по страницам книг проходит ток истории: пожалуй, нет или почти нет ни одной сколько-нибудь значимой исторической личности в России XX в., которая не соприкасалась бы с обителью вмч. Пантелеимона.
Еще одна важная составляющая книжной серии – патерики и жизнеописания. «О монахах должны писать в первую очередь монахи, – говорится в предисловии к первому тому. – Именно монахи могут передать ту изюминку монашеской жизни, которая открывает в жизнеописании подвижника главную мысль – действие благодати Божией. Ученый интересуется фактами, журналист – эффектами и идеями, а монах видит прежде всего действие Святаго Духа, а это главное в жизнеописании подвижника»7. Первый том, «Афонский отечник», рассказывает о русских старцах и подвижниках, живших на Афоне в ХIХ–ХХ вв. – как в самом монастыре, так в Андреевском и Ильинском скитах. Отдельные тома посвящены духовнику монастыря иеросхимонаху Иерониму (Соломенцову), игумену обители схиархимандриту Макарию (Сушкину), преподобному Аристоклию (Амвросиеву), преподобному Силуану Афонскому. Вторая и третья книги серии представляют собой биографический словарь и справочник, содержащие сведения о повседневной жизни братий. Источниками для составления жизнеописаний послужили данные, находящиеся в монастырском архиве: регистрационные книги, дневники и записные книжки, письма и официальные документы. Среди монастырских подвижников есть известные и неизвестные, образованные и простецы, старые и молодые – и все они старались быть верными завету основоположника и возобновителя Пантелеимонова монастыря иеросхимонаха Иеронима, в котором он просил хранить общежительный дух монастыря, жить в любви друг к другу и не оставлять милостыни8. Каждый том этого раздела составлен так, что за биографией помещаются документальные свидетельства: поучения, переписка, письма, дневники. Большое место занимает богословское наследие ученого монашества: архиепископа Брюссельского и Бельгийского Василия (Кривошеина), более двадцати лет подвизавшегося в Свято-Пантелеимоновом монастыре, и библиотекаря обители схимонаха Матфея (Ольшанского).
Жизнеописания и наставления старцев дают возможность увидеть «афонский» взгляд, но по мере знакомства с материалом перед читателем разворачивается обратная перспектива. В десятом томе издания находятся письма выдающихся церковных и светских деятелей России старцам обители – людей, которые сформировали духовный облик Русской Церкви конца XIX – начала XX вв. Эти письма говорят не только и не столько об Афоне, сколько о жизни тех, кто их пишет: архимандрит Леонид (Кавелин) рассказывает о делах русского прихода в Константинополе, иеромонах Амвросий (Гренков) – о братии Оптиной пустыни, К.Н.Леонтьев – о своем консульстве в Солуне и желании постричься в монахи… Здесь присутствует то, что интереснее всего в переписке – детали, подробности, благодаря которым вместо исторических фигур мы видим живых людей, не думающих о том, что о них будут говорить (и будут ли?) после смерти. Чего стоят хотя бы имена насельников братии в письмах преподобного Амвросия («Андрей-резчик», «Егор-слепой», «Мисаил-живописец») или его описание смерти игумена Антония. Как драгоценные камни, разбросаны по книге дорогие для нас детали: сказанное полушутливым тоном монашеское наставление архимандрита Антонина (Капустина), сокрушение епископа Антония (Храповицкого) о современниках-нигилистах и тревожной суете столичной жизни… А вот как описывает К.Н.Леонтьев момент принятия решения о поступлении в монастырь. «Однажды – недели две тому назад – я возвратился поздно из одного очень веселого общества к себе в гостиницу. Общество было веселое, беседа оживленная и умная, но безнравственного или противного мирской совести в ней не было ровно ничего. Дела мои шли хорошо, здоров я был в этот день вполне, афонской прошлогодней слабости и следов не было. Я заперся в моем красивом номере, затопил камин и сел около него на кресло. Против меня в углу висел образок Божьей Матери, завещанный мне старой теткой, который меня никогда не покидает. Я засмотрелся на него, и мне захотелось прочесть великое повечерие. Прочел и потом упал перед образом ниц и сказал:
– Пресвятая Мать наша, по Твоему жребию, два раза мне выпавшему, я приехал сюда [т. е. в Константинополь. – А.С.]. Оставаться мне здесь в этих столичных развлечениях, которые так сладки, или ехать в Угрешскую пустынь? Что предпочесть, житейскую борьбу и житейскую радость или полумонашеское созерцание и борьбу духовную? Приезд сюда, я верю, был мне во многом полезен, но как? Вот вопрос! Как идеал жизни? Или как временный искус? Помолившись крепко, я бросил жребий и вышло: «ехать отсюда прямо под Москву в обитель». Колебания кончены, и я покоен»9.
Отдельно следует упомянуть о седьмом томе серии – «Каталоге рукописей, печатных книг и архивных материалов Свято-Пантелеимонова монастыря». На сегодняшний день этот каталог представляет собой наиболее полную информацию о собрании монастырских рукописей: в нем даны описания 1435 рукописных единиц. Каталог содержит описание 600 книг, тетрадей-брошюр и отрывков, начиная с XIII в. и до начала настоящего. И если более древняя часть рукописей общеизвестна и подробно описана, массивный «младший» корпус ставит перед исследователями новые вопросы – в частности, о времени и причинах изменения содержания и типа рукописей. Даже поверхностный взгляд позволяет увидеть жанровое, стилистическое и языковое разнообразие русскоязычных изданий XIX–XX вв., находящихся в архиве монастыря: рукописи сочинений и переводов (в том числе неопубликованные), дневники и духовно-аскетические произведения, научно-исторические труды. Пронумерованные листы серо-желтой бумаги – не просто напоминание о прошлом, когда переписывание проповедей или духовных размышлений было обычным делом. Глядя на рукопись, понимаешь, что письмо от руки если не надежнее, то честнее и правдивее, чем клавиатура, уводящая в придуманную легкость фиксации и сообщения мысли.
Завершают серию три тома, посвященные историческим трудам отцов-насельников монастыря. Издание этих книг является задачей ближайшего будущего, однако у нас есть хорошая возможность уже сейчас удовлетворить свой читательский интерес. На странице православного духовно-просветительского портала «Русский Афон» в открытом доступе находятся восемь опубликованных томов книжной серии. Знакомство с этими материалами дает нам возможность увидеть Афон по-новому – более зорким, более трезвым, а главное – любящим взглядом.
Бывает, что о христианстве говорят в свое- образной интонации ностальгии: вот, мол, когда-то были удивительные времена веры и святости, каких уже не встретишь сейчас. Каким бы благочестивым духом ни были проникнуты такие рассуждения, они нарушают духовную оптику: отодвигая от нас Христа и Его учение в начало истории, они говорят о вере и традиции как о чем-то потерянном, утратившем первоначальную силу. В этой перспективе и монашеская жизнь превращается в воспоминание о былом, в реквием по мечте. Она искусственно отдаляется от нас, как если бы мы наблюдали за ней, глядя в широкий конец подзорной трубы. Книжная серия «Русский Афон XIX–XX веков» заставляет нас думать по-другому: мы тоскуем не по прошлому, а по истинному. Исследования по истории монашества на Афоне (равно как любое другое исследование подобного рода) для того и нужны, чтобы убедиться, что Дух Святой продолжает жить в Церкви несмотря ни на какие исторические перемены. В этом и радость, в этом и надежда – что православная традиция жива, а мы – носители этой традиции, и потому у нас есть возможность быть свидетелями истины, получить бесценный дар богообщения и спасения во Христе.
P.S. В последние годы российским руководством и священноначалием Русской Православной Церкви был взят курс на возобновление российского присутствия на Афоне. В 2005 г. состоялся первый в истории визит главы Правительства России на Святую Гору. В сентябре 2011 г. был учрежден Попечительский совет и Фонд восстановления монастыря Святого Пантелеимона, сопредседателями которого стали Президент Российской Федерации В.В.Путин и Святейший Патриарх Кирилл. На заседании 3 февраля Архиерейский Собор Русской Православной Церкви принял решение благословить общецерковное почитание подвижников Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря преподобного Аристоклия Московского и преподобноисповедника Кукши Одесского, включив их имена в месяцеслов Русской Православной Церкви.
Священник Александр Сухарев
